Возвращаюсь к делу Фредерики Карловны Рейслер, учительницы немецкого языка в одной из школ Тюлькубасского района.
Дело обнаружено мною еще несколько лет назад в архиве ДКНБ по ЮКО. Сюжет уголовного дела остался надолго тревогой в душе. В упомянутой истории много поучительного даже для сегодняшнего дня, поэтому к ней возвращаюсь накануне 31 мая — Дня памяти жертв политических репрессий.
Наши дети со своим мировоззрением не растут сами по себе: их взгляды воспитывает не только семья, но и социум, в котором они проводят большее время.
В 30-е годы прошлого столетия во время репрессий с плакатами на каждом углу с призывами быть бдительными, активно публикуемыми материалами в прессе об открытых судебных процессах над «врагами народа» было иначе. Все это создавало впечатление, что «врагов народа» и «шпионов» очень много, тем самым настраивало детскую психику, как выразился мой знакомый историк, «на повышенную бдительность». Я не оправдываю юных участников событий, но стараюсь понять причины их поступков.
История, которую хочу рассказать, произошла 27 июня 1939 года. Донос в НКВД двух учеников школы на девять месяцев отправил Рейслер в тюрьму. Не называю имен двух бдительных восьмиклассников, которые перед войной поступили учиться в военную школу. Когда пришел сорок первый год, они ушли на фронт. Вернулись или нет, неизвестно. Но, полагаю, что, встретившись на поле боя с настоящим врагом, они вспомнили о своем поступке, стыдясь его. И расставили все по своим местам.
«Товарищ начальник, — писали мальчишки, замороченные советской идеологией, что на пути к коммунизму усиливается классовая борьба, и враг в такой ситуации не дремлет, — мы изучаем историю ВКП(б) и отлично знаем, что в капиталистических странах существуют кризис, холод, война, террор. А учительница Рейслер восхваляет капитализм. По ее словам, рабочие в капиталистических странах живут свободно, они работают так же, а одеваются и питаются лучше. А еще она хвалила метро в Париже. Мы этот вопрос разбирали на комитете комсомола, но в отношении Рейслер никаких мер принято не было. Товарищ начальник, мы еще сильнее будем бдительными, где нужно, отдадим свою жизнь за партию Ленина-Сталина, за трудовой народ!»
Следствием обращения школьников в органы явился арест учительницы.
С точки зрения советских восьмиклассников биография Ф. Рейслер не была безупречной. Она родилась в Вене 28 февраля 1896 года. Окончила экономический (в некоторых документах — технический) факультет Берлинского университета.
Перед Первой мировой войной вышла замуж за Михаила Рейслера, который ушел воевать на русский фронт, где попал в плен.
Наверное, он не особенно страдал, будучи в плену, от которого его спасла Октябрьская революция, что война разлучила его с Родиной. Он не вернулся в Австрию, хотя в 20-е годы бывших подданных Австро-Венгрии, распавшейся в результате Первой мировой войны на несколько государств, возвращали домой. В советской России у него благоприятно складывалась карьера. С 1919-го по 1923 год бывший военнопленный служил в органах ОГПУ, затем возглавлял отдел в Наркомате тяжелой промышленности СССР. В 1919-м, когда жизнь Михаила в стране большевиков наладилась, Фредерика вместе с дочерью Анитой переехала в Москву.
У нее тоже жизнь складывалась прекрасно. Благодаря Вильгельму Роору, знакомому по Германии, представляющему в этой стране «Совкино», она устроилась на престижную и интересную работу в Институт К. Маркса и Ф. Энгельса, созданный еще по инициативе Ленина в Москве. Знание немецкого языка, способности к редактированию рукописей классиков сыграли ведущую роль в том, что Фредерика Карловна была допущена к подготовке издания 28-томного полного собрания сочинений К. Маркса и Ф. Энгельса.
В семье Рейслеров было все замечательно, пока не был арестован органами НКВД Михаил, муж Фредерики. Добавлю к этому факту такие данные, которых немало было в шестом фонде архива ДКНБ по ЮКО. Чекисты разрабатывали «национальные линии» для возбуждения уголовных дел, видимо, это было удобно: если поляк, то это «шпион» по «польской линии», немец — по «немецкой»… М. Рейслер был арестован по «немецкой линии».
Ф. Рейслер вместе со вторым ребенком, 15-летним сыном Эрихом, была выслана в село Ванновка Тюлькубасского района, где устроилась работать в школе учительницей немецкого языка.
«Мальчишки плохо учились, но были отличными общественниками, — объяснял следователю НКВД один из учителей школы, кто такие подписанты. — Эрих, младший сын Фредерики Карловны, наоборот, учился хорошо, но был баловник. Фредерика Карловна приглашала слабых для дополнительных занятий по немецкому языку. В политику она никогда не лезла, была очень сдержанным человеком».
Но при чем здесь метро в Париже?
Накануне в классе Рейслер произошел разговор о метро в Москве. В столице СССР побывала одна из учениц школы, рассказавшая о Московском метрополитене, который произвел на нее неизгладимое впечатление своей красотой и удобством.
«Московское метро, конечно, красивее и удобнее, чем в Париже, — включилась в разговор учительница. — Но в Париже немало достопримечательностей, которые вызывают восторг».
Но как это так? Париж — капиталистический город, он никак не может быть лучше советской Москвы! Такое сравнение возмутило мальчишек. Они задали Фредерике Карловне, полагаю, совершенно не желая ставить ее в сложное положение, вопрос:
— Почему Советский Союз после обвинения в поджоге рейхстага спас от судилища болгарского коммуниста Георгия Димитрова, а лидера немецких коммунистов Эрнста Тельмана — нет? И он до сих пор находится в концлагере?
Рейслер ответила как могла:
— Димитров не немец, поэтому он уехал в Москву.
Поджог рейхстага произошел 27 февраля 1933 года. По официальной версии нацистов, поджог был совершен нидерландским коммунистом Ван дер Люббе, за что его приговорили к смертной казни.
Георгий Димитров, доказавший на суде свое алиби, был выслан из страны.
Процесс по поджогу рейхстага дал основание Гитлеру запретить Компартию.
В советских газетах и по радио регулярно сообщалось о ходе процесса. Советские журналисты, освещавшие ход процесса, были подвергнуты арестам, в их квартирах проходили обыски. В связи с этим было принято решение об отзыве наших журналистов.
Знала ли об этих событиях в Германии Фредерика Карловна? Без сомнения, знала, если не из газет и радио, то через политинформацию, которую регулярно проводили, в том числе в школах, партийные товарищи.
Удивительно, что после ареста Рейслер коллектив школы не побоялся встать на сторону коллеги.
Вот какие слова завуча школы записаны в протокол уголовного дела: «Отличная учительница. Вежливая. Двоечников подтягивает. Что еще надо?»
Редкий случай, но Фредерику Карловну выпустили из тюрьмы и разрешили вернуться к учительству.
Михаил и Фредерика были реабилитированы, но уже в 50-е годы.
В Государственном архиве общественно-политической истории (бывший партархив) немало документов, подтверждающих факт, что в большинстве случаев в партийных организациях не боролись за своих товарищей так, как это было сделано в обычной тюлькубасской школе, где откровенно высказывали свое мнение об учительнице Ф. Рейслер. Получили партийные органы информацию, что коммунист такой-то — «враг народа», и его без разговоров еще до судебного разбирательства исключали из своих рядов.
Вот характерный случай.
Михаил Осипович Храбров, на тот момент председатель областного земельного управления, был арестован 4 июня 1938 года органами НКВД. И в этот же день на партийном собрании управления оперативно, без обсуждения, навесили предложенный ярлык «враг народа» на Храброва и исключили из партии. В Чимкентском горкоме партии это решение утвердили. Все происходило быстро и единогласно. Михаил Осипович, имея весьма говорящую фамилию, храбро боролся за свое честное имя.
«Я — молодой человек, агроном, кровно связанный с партией Ленина-Сталина», не являюсь «врагом народа». Я могу и дальше приносить пользу партии», — писал он.
Ему не было резона выступать против нее. В обращениях в вышестоящие органы он рассказывал свою биографию, которая складывалась очень успешно благодаря партии Ленина-Сталина.
Храбров — деревенский парень. Родился в 1902 году в Петербургской губернии в семье, где было 19 детей, но десять из них умерли от голода. А он выжил, набрался сил и житейской мудрости с малых лет. По выбору земляков даже работал в сельсовете и районном комитете комсомола. Ему дали возможность выучиться в Ленинградском сельскохозяйственном институте, где молодой человек получил диплом агронома-экономиста-плановика. Диплом первой степени, что равносильно красному.
В апреле 1936 года, как пишет Михаил Осипович, «по мобилизации ЦК ВКП(б) направил меня в распоряжение Казкрайкома КП(б)К на партийную работу». Работал Храбров секретарем Туркестанского райкома партии, а 17 мая 1937 года был избран секретарем Тюлькубасского райкома партии. В январе 1938-го назначен начальником Южно-Казахстанского областного земельного управления (облзу).
Его назначению предшествовал ряд показательных процессов над участниками контрреволюционных групп в области сельского хозяйства. В том числе в Южно-Казахстанской области.
М. Храброва арестовали, органы держали его несколько месяцев, но 15 сентября 1939 года, почти в то же время, как и Ф. Рейслер, его дело было прекращено из-за отсутствия состава преступления. Дело, скорее всего, не в хороших следователях, а в другом. К концу 1938-го по решению Сталина, в чей адрес потоком шли письма от родственников осужденных, от самих «врагов народа» и «шпионов» с рассказами, как над ними издевались следователи НКВД…
И тут начались репрессии в отношении сотрудников НКВД СССР, обвиненных в «нарушении социалистической законности и методов ведения следствия». Процессы над ними были показательными. Б.Я. Кальнинг, заместитель начальника УНКВД Южно-Казахстанской области, был арестован 17 апреля 1939 года. Военным трибуналом войск НКВД КазССР приговорен 21 ноября 1939-го за воинские должностные преступления к десяти годам ИТЛ.
Военным трибуналом войск НКВД КазССР были приговорены к расстрелу: Г.А. Костенко, заместитель начальника УНКВД ЮКО в 1937-1938 годах, и Ф.П. Демидов, начальник УНКВД ЮКО в 1938-1939 годах.
Но есть еще одна история о репрессиях, более ранняя, еще до того времени, как наказали «специалистов использования незаконных методов ведения следствия». И всех ли?..
Ташмухамед Саибов, бывший секретарь Сайрамского райкома партии, «попал» в критическую публикацию корреспондента «Правды» по Казахстану К. Пухова еще в 1937-м. Как я поняла из текста, главными «героями» были казахстанские партийные работники вместе с первым секретарем ЦК КП(б) Казахстана в 1937-1939 годах Л.И. Мирзояном, а также в центре публикации был секретарь обкома партии и Чимкентского горкома партии А. Досов, несколько секретарей райкомов партии.
К. Пухов пишет письмо тов. Мехлису, сподвижнику Сталина, где говорится, что «Мирзоян покровительствует секретарю Сайрамского райкома партии Т. Саибову, который приложил много усилий к развалу колхозов своего района. Сигналов, и очень крепких, о враждебной работе Саибова было предостаточно, но ЦК КП(б)К, в частности, Мирзоян, долгое время относился к Саибову «по-отечески». У Саибова отобрали партбилет лишь после громовой статьи в республиканской газете «Казправда», напечатавшей материал вопреки воли Мирзояна».
Бюро обкома партии 24 октября 1937 года исключило из рядов КП(б)К бывшего секретаря Сайрамского райкома партии Саибова «за допущенные им безобразия, за нарушение устава сельхозартели и советских законов. Дело Саибова передать органам прокуратуры».
Запоздалое решение бюро.
Т. Саибов был обвинен по четырем пунктам 58-й статьи УК РСФСР 30 сентября 1938 года и приговорен к расстрелу.
Приговоры были окончательными и не подлежали обжалованию, дело с расстрелом не затягивали, через день-два приговоренного ставили к стенке.
В 1958 году Т. Саибов был реабилитирован «из-за отсутствия состава преступления».
Сегодня мы вспоминаем о невинных жертвах политических репрессий, рассказывая трагические истории их жизни… А в Лисьей балке Шымкента, где в 30-е годы прошлого века шли массовые расстрелы, 31 мая соберутся родственники убиенных, просто сочувствующие граждане, чтобы почтить память ушедших.
Людмила Ковалева
Автор благодарит за помощь в подготовке этой публикации Х. Кичкембаеву, сотрудницу Государственного архива Туркестанской области, и Е. Тимофееву, главного хранителя фондов Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области.