Баба что жаба

Поскольку сегодня речь пойдет о лягушке, хоть и сказочной, сначала определимся в терминах. У этого земноводного два имени, и одно из них — жаба. Оно не смущает только биологов, а для большинства слово куда как нехорошо, почти ругательное. С ним прочно ассоциируются жадность и неказистость.

На каком этапе своего долгого пути жаба заполучила такие характеристики, никто не скажет. Но, по сути, она просто лягушка. Только лягушкой ее стали звать в XVII веке, не раньше. До этого все без исключения славяне именовали ее не иначе как жаба. И до сих пор она у них в этом наречении. И только русские придумали ей аналог – лягушка. Что не понравилось? Может, непрозрачность происхождения – лингвисты так и не разобрались с этимологией слова «жаба». А вот лягушка – от «ляга», то есть бедро, ляжка по-народному. Тут все понятно – вон как лягуха взбрыкивает лягами-то, отрастила потому что. Но это так, для кругозора.

А вот почему квакушка стала главной героиней многих сказок и сюжет о ее превращении стал поистине бродячим – преломился в фольклоре многих народов — весьма любопытно разобраться.

Сказ про главного героя, который волею случая был обручен с лягушкой, и впрямь относится к бродячим, то есть повторяющимся в разных вариациях. Он популярен у народов Причерноморья и Приазовья. Его знают в Европе, например, в Греции, Италии, Германии. Свои черты он приобрел в сказочном фольклоре бурятов, башкир, татар. По-своему преломился в странах Юго-Восточной Азии. Разница зачастую незначительна. Например, в заданиях, которые приходится выполнять царевне-лягушке – то хлеб испечь, то рубаху сшить, то ковер соткать, то еще что. Или в помощниках — героине подсобляют волшебные силы, мамки-няньки, или она сама справляется. В бурятской сказке за лягушку стараются черная собака и белая корова с черным пятном на лопатке. Тут у каждого свои эстетические представления о помощниках.

В общем, насчитано свыше двадцати вариантов развития этой сказочной ситуации, что свидетельствует: заколдованная лягушка — образ архетипический, из глубоких глубин народного мифотворчества. Туда-то мы и заглянем.

Русская народная сказка «Царевна-лягушка» начинается так:

«Пустил стрелу Иван-царевич — полетела его стрела прямо в топкое болото, и подняла ее лягушка-квакушка…

Старшие братья как пошли искать свои стрелы, так сразу их и нашли: один — в боярском тереме, другой — на купеческом дворе. А Иван-царевич долго не мог найти свою стрелу. Два дня ходил он по лесам и по горам, а на третий день зашел в топкое болото.

Смотрит — сидит там лягушка-квакушка, его стрелу держит.

Иван-царевич хотел было бежать и отступиться от своей находки, а лягушка и говорит:

— Ква-ква, Иван-царевич! Поди ко мне, бери свою стрелу, а меня возьми замуж.

Опечалился Иван-царевич и отвечает:

— Как же я тебя замуж возьму? Меня люди засмеют!

— Возьми, Иван-царевич, жалеть не будешь!

Подумал-подумал Иван-царевич, взял лягушку-квакушку, завернул ее в платочек и принес в свое царство-государство».

У меня вопрос: о чем подумал царевич-жених? И ведь не беглыми были его мысли, он подумал-подумал. Может, о том, чтобы ослушаться отца? Нет, нельзя, отцову волю не нарушают.

О том, что это судьба, а от судьбы не убежишь? И это может быть. Ведь стрела что пуля — дура она. И если уж брякнулась близ лягушки, так тому и быть.

А может, Ивана заинтриговали слова болотной обитательницы? Ведь как сказала: жалеть не будешь! Очень сильно замотивировала юношу.

Но есть и другое предположение: Иван-царевич вспомнил, что с лягушками у людей все не просто, что есть с ними тонкая незримая связь, и болото с бухты-барахты ему квакшу не подбросит. А значит, надобно довериться случаю.

Словом, правильно поступил царевич, не отказав болотной невесте. Более того, столетия назад такие же парни, как он, и не важно, какого сословия, женились на лягухах. Правда, это было обрядовое действо. Суть его в том, что доисторический охотник для того, чтобы охота была удачной, должен был «жениться» на тотеме своей родовой общины. Учеными образ царевны-лягушки так и рассматривается – как архетип тотемной супруги. В качестве тотема кто только ни выступал – весь ботанический и зоологический мир. И лягушка в том числе. Причем у многих народов, начиная с Древнего Египта. Там вообще была целая вереница божеств с лягушечьей головой. Лягушке приписывалась власть над разливами Нила. Более того – египтяне наделили ее способностью самозарождаться и в загробном мире воскрешать умерших. А на земле ей поручили помогать роженицам. Ранние христиане этот символ приняли себе на вооружение, и какое-то время их храмы украшались светильниками с лягушкой в цветке лотоса. К слову сказать, великий Китай тоже поверил в бессмертие лягушки.

Что касается представлений славян об этом земноводном, то они в языческую пору лягушек тоже уважали. Сто лет назад археолог Александр Лявданский обнаружил на Смоленщине целый ряд круглых площадок, расположенных в болотистой местности. Вокруг никаких следов постоянного жилья. Ученые сделали вывод, что это места поклонения болотам. А кто на болоте главный? Вот именно. Правда, совсем-совсем сначала главным полагался ящер. Но потом его потеснила лягушка. Так что храм на горе воздвигался в честь верхнего мира, а на болоте посвящался миру нижнему, то есть царству мертвых. А проводником меж тем и этим была и лягушка. Наряду с Бабой Ягой и Кощеем Бессмертным.

И становится ясным, что Ивана-царевича со стрелой в лапках поджидала не просто квакша, а посланница с того света, которая волею богов вынуждена предложить себя в жены. Царевич это, видимо, понял, подумавши. Тем более что в славянской мифологии людям могли являться души предков в образе лягушки. А культ предков был непререкаем.

Так что сказка о Царевне-лягушке несет в себе множество культурных кодов, которые сегодня уже не всегда считываются. Даже взять стрелы, пущенные наугад братьями в канун женитьбы. Они ведь не только в сказке – их реально дарили новобрачным, и они становились атрибутом свадебных обрядов. Женихи выстреливали ими для защиты от нечистой силы и ради плодородия. Этот обряд дольше всех сохранялся в Белоруссии.

В разгар сказки есть эпизод, напрямую подтверждающий ее связь с былью. Если помните, батюшка велел сыну привести на царский пир свою жену. А как тот с лягушкой явится? Но супруга, она же Василиса Премудрая, и на этот раз вывернулась, да еще как. Всех надивила:

«Как встали гости из-за стола, заиграла музыка, начались пляски. Пошла Василиса Премудрая плясать с Иваном-царевичем. Махнула левым рукавом — стало озеро, махнула правым — поплыли по озеру белые лебеди».

Так вот подобные танцы в летописях называются «многовертимым плясанием» и исполнялись девушками во время русалий – весеннего праздника, посвященного силе природы, плодородию и водным божествам. Кстати, русалии отмечались и после принятия христианства. Важным элементом были длинные рукава, которые в танце развевались, точно крылья. Так что сцена на царском пиру почти повторяет древний славянский весенний ритуал.

Практически у всех славян были распространены представления о связи лягушки с женским образом. Прежде всего, был живуч сюжет о том, что лягушки – это превращенные в них женщины. И даже женская утроба представлялась кое-где в образе лягушки — самозарождающейся, как и в древнеегипетских убеждениях. Этим объяснялся и ритуальный танец у словаков – жабска, имитирующий спаривание лягушек. У них же пекли свадебный калач «радостник» с изображением молодоженов и лягушки.

А в Ярославской губернии бездетные женщины нагишом осторожно садились на пойманную ночью лягушку и свято верили в ее помощь. Не гнушались этим обычаем и старые девы в надежде поскорее выйти замуж.

Предки настолько верили в связь лягушки с рождением детей, что сделали ее вышитое изображение символом счастливого брака.

К примеру, на Русском Севере она вышивалась на подзорах для свадебного ложа. Такая вот магия приписывалась болотным тварям.

Поляки тоже сказали свое слово в этой теме. Сходство лапы лягушки с человеческой ладонью сподвигло их считать, что она в прошлом точно была женщиной, и, увидев весной первую квакушку, до сих пор вежливо называют ее панной.

Стоит ли говорить, что в связи с этим существовал строгий запрет убивать лягушек. Спаси и сохрани! Только кое-где порой, кто честно жить не мог, становился лягушиным душегубом в целях черной магии. А так – ни-ни. Единственное кощунство совершали незадачливые женихи, которые отчаялись приманить к себе девушку. Те прокалывали в каком-то месте лягушку иголкой с ниткой, а после тайно продевали ее сквозь подол зазнобы.

В общем, непростые они, эти болотные обитательницы. И с ними поосторожнее, на всякий случай. Ибо, как сказал один мудрый человек, в каждой лягушке может сидеть царевна. И поговорка «баба что жаба» вовсе не о том, как могут подумать некоторые. Она как раз утверждает обратное: есть, есть в нас скрытое чародейство, есть власть над царевичами, и мы умеем в урочный час сбросить обыденную шкурку, чтобы легко и красиво явить не зримые дотоле достоинства. И наполнится мир озерами, и поплывут по ним белые лебедицы, а женихи вновь и вновь станут пускать стрелы в надежде на удачу.

Зинаида Савина