К окончанию Второй мировой войны, в которой участвовали наши земляки
9 мая 1945 года водружением Знамени Победы над рейхстагом в Берлине завершилась Великая Отечественная война – об этом хорошо знают потомки воинов-победителей.
Но в августе сорок пятого Вторая мировая война, начатая Германией против Польши 1 сентября 1939 года, потребовала еще жертв, чтобы победить милитаристскую Японию. Дальневосточные соседи еще в 1938-1939 годах опробовали наши военные силы на озере Хасан и реке Халкин-Гол. Проиграли, но не успокоились, разместили у советской границы миллионную Квантунскую армию, готовую напасть на СССР.
Но и тут у японцев ничего не получились.
Огромную роль в завершении Второй мировой войны сыграл Советский Союз. Сталин на встрече с президентом США Рузвельтом в феврале 1945 года в Ялте подписал соглашение, в котором, в частности, говорилось, «что через два-три месяца после капитуляции Германии СССР вступит в борьбу против Японии».
«США три года вели военные действия против Японии, но без ударной силы СССР справиться с хорошо вооруженной Японией не хватало мощи, — говорит Х. Кичкембаева, сотрудница областного государственного архива. — Отнюдь не благотворительной акцией со стороны Советского Союза является участие Красной Армии в войне против Японии. На Дальнем Востоке на границе СССР стояла миллионная Квантунская армия, которая угрожала безопасности Страны Советов. Но у Сталина был и другой расчет, о котором он высказался в Ялте: вернуть то, что когда-то принадлежало Российской империи — территорию Южного Сахалина, все Курильские острова. Сталин выдвинул еще одно условие, при котором Красная Армия поддержит США: это восстановление аренды Порт-Артура и Дальнего. В воспоминаниях участников событий, хранящихся в нашем архиве, упоминаются те территории, в частности, Порт-Артур, которые освобождали в том числе наши земляки».
Сталин сдержал слово: после подписания акта о безоговорочной капитуляции Германии в сторону Дальнего Востока пошли эшелоны с бойцами и офицерами Красной Армии и вооружением. 28 июля 1945 года директивой Ставки Главнокомандующего за №11114 войскам Забайкальского фронта был отдан приказ о подготовке к наступательной операции, в которой должна была принимать участие и монгольская народно-революционная армия.
Вот что вспоминал о начале боевых действий против японцев Феликс Тимофеевич Шахов — фронтовой разведчик, ушедший на фронт в 18 лет. За его плечами было не только освобождение от фашистов территории Отечества, но и государств Европы. За ратный подвиг молодой человек был награжден медалью «За отвагу».
В воспоминаниях воина, которые хранятся в областном государственном архиве, есть такая запись: «Поздним вечером приходит в батарею командир дивизии Григорий Дьяченко и говорит: «Готовьтесь. Ночью погрузка в эшелон». Едем домой? Нет. Едем сутки, вторые, третьи… Наконец смекнули, что нам уготована судьба добивать японского милитариста. Ближе к границе командиры уже не скрывали, что будем драться с японцами. Но мы и так все поняли, когда пересекли госграницу и эшелон пошел по степной территории Монголии, что для нас еще война не окончена. Выгрузили возле какого-то разъезда. Потом пошли пешком по бескрайней и безводной степи. Было очень жарко, хотелось пить. На рассвете увидели вспышку ракеты — пора в бой».
В ночь на 9 августа 1945 года передовые разведывательные отряды советских войск перешли государственную границу с Монголией. На рассвете в наступление пошли главные силы Забайкальского фронта, которым командовал Р. Малиновский.
Но американцы повели себя подло, терпения не хватило: не дожидаясь наступления Красной Армии, они 6 и 9 августа сбросили атомные бомбы на города Хиросиму и Нагасаки. И не покаялись за все годы за свое преступление.
Тем не менее приезжают государственные мужи США в Японию, чтобы со скорбными лицами возложить цветы к мемориалу памяти атомной бомбардировки Японии. Что они хотели доказать в августе 1945 года, уничтожая мирных жителей, которые до сих пор, через поколения, не могут оправиться от полученной радиации? Не знаю. Может, перед СССР демонстрировали наличие атомной бомбы. Но история не знает подобных преступлений, которые совершили США, сбросив атомные бомбы на мирные города.
Но вернемся к советско-японским событиям.
Командование Квантунской армии готовилось к войне с СССР. Были построены железобетонные укрепрайоны, которые не должна была взять советская артиллерия.
Начальник воздушно-стрелковой службы 76-го штурмового авиационного полка, входящего в состав 253-й штурмовой авиадивизии, лейтенант Петр Николаевич Старых хорошо знал, как японцы готовились к войне. По немногочисленным документам, которые хранятся в Государственном архиве общественно-политической истории Туркестанской области, можно узнать биографию П.
Старых, что позволит высоко оценить его профессиональный взгляд на ситуацию.
Уроженец Тамбовской области, он в 1940 году окончил Чкаловское военное авиационное училище летчиков, служил на Дальневосточном фронте с 1940 по 1944 год. Вернулся с Воронежского фронта на Дальний Восток в июле сорок пятого, перед началом советско-японских событий.
Вот как он описывал состояние оборонных объектов за две недели до начала войны, а потом уже и в разгар событий: «Меня и еще одного летчика назначили разведчиками полка. Через день мы выполняли визуальные и фоторазведывательные полеты на ИЛ-10 на малой высоте в сунгарийском направлении — вдоль границы и на территории противника». О полученной информации офицер доложил начальству.
Но уже в августе 1945 года ему удалось более подробно познакомиться и понять, с каким врагом воюют советские воины: «В городе Фугдин (Фуцзинь) еще в 1938 году была создана единая система обороны, состоящая из 156 дотов и 38 дзотов. Это был укрепленный узел Квантунской армии и база японской речной Сунгарийской флотилии. И этот узел мы взяли. Но за день до этого вместе с батальоном обслуживания мы вылетели в город для подбора места и размещения личного состава, а также самолетов.
Прилетев на аэродром, мы увидели, какие на нем замечательные взлетно-посадочные полосы — зацементированные и загидронированные. Находились здесь и 32 железобетонных дота, стандартных и имеющих между собой сообщения, а в них — разобранные макеты самолетов-истребителей И-СО — гордость японцев и наилучшая модификация всех марок самолетов. Японцы капитально готовились к войне. Все ими было сделано безупречно. Мы взлетали с аэродрома, наносили эшелонированные удары по японским позициям. Надо признать, что враг сражался отчаянно. Нам победа просто так не далась».
За свой ратный подвиг П. Старых награжден боевыми наградами: двумя орденами Красной Звезды, медалью «За боевые заслуги» и еще пятью медалями. Впишу в историю нашей газеты, которая через два года будет отмечать вековой юбилей, и имя
Петра Николаевича Старых: он работал в нашей газете в 70-е годы завхозом, уже будучи на пенсии.
Служил в контрразведке истребительной дивизии Первого Дальневосточного фронта Николай Иванович Мельников, ушедший на войну из нашей редакции в 1942 году и вернувшийся в родной коллектив после Победы. Он, к сожалению, не оставил подробных описаний событий августа 1945 года. Только скупые строки, что воевал и вернулся с победой.
Более пространным было описание коллеги Зельмана Абрамовича Вихмана. Он служил в газете «За Родину» военно-воздушных сил Тихоокеанского флота, а затем — в штабе ВВС. В его блокноте записи об участии в десанте в Порт-Артур (в настоящее время — территория Китая), освобождение корейских городов Сейсин, Расин, Юки и других, которые вылились в газетные публикации.
Бывший редактор газеты «Южный Казахстан» Роман Прокопьевич Зуев тоже участник советско-японских событий. Он ушел на фронт в сорок третьем, после окончания средней школы. Из воспоминаний молодого парня: «Бойцам Красной Армии перед боем с японцами в окопах вручали партийные билеты. А потом все шли в атаку».
Препятствием на пути к городу Чанчунь, где находилось командование Квантунской армии, был Большой Хинган, преодолеть его крутизну и высоту, казалось, танкам невозможно. Как советские воины преодолевали трудности, воспоминает Ф. Шахов, кавалер боевых наград: ордена Красной Звезды, медалей «За отвагу» и «За боевые заслуги»: «Японец был за перевалом, до него надо было еще дойти. Дошли до западного склона Большого Хингана. Подъем был тяжелым. На нем много забетонированных укреплений, что усложняло наше передвижение. Но мы все поднимались и поднимались вверх, задыхаясь от усталости. Со мной был Мадали Мухитдинов, бывший председатель колхоза имени Кирова Сайрамского района, житель Кентау Александр Михайлович Поздняков».
Благодаря Елене Тимофеевой, главному хранителю фондов Государственного архива общественно-политической истории Туркестанского края, удалось найти некоторые данные о Мадали Мухитдинове, родившемся в селе Карамурт Сайрамского района. Председателем колхоза он станет после войны. На фронт Мадали ушел в 1943-м, потом служил в Красной Армии до 1950-го. Награжден медалью «За победу над Японией». В мирное время бывший учитель стал председателем правления колхоза им. Кирова, был награжден орденами «Знак Почета», Трудового Красного Знамени, а также орденом Ленина.
Но вернемся к воспоминаниям ветеранов-участников событий на Дальнем Востоке. Похожие ощущения с описанием Феликса Тимофеевича Шахова изложил в своих воспоминаниях для областного государственного архива, а значит, и для потомков, Кирилл Лукич Механошин, тоже прошедший пол-Европы, награжденный многими боевыми наградами. Вот что он писал: «Стояло жаркое лето. Нестерпимо мучила жажда. Губы трескались. В горле все пересохло. Наша 45-я механизированная бригада пошла в гору брать Большой Хинган. Как преодолевали его, не передать. Вместе с танками ползли вверх и люди, подталкивая технику, за которую браться было невозможно: она раскалилась на солнце. Но мы уперлись и поднимались все выше и выше. Японцы сражались отчаянно. Но наш боевой дух был крепче».
Как бы трудно ни было нашим бойцам, они вместе с монгольскими братьями мужественно сражались с японцами. Справедливости ради надо отметить, что Япония своей захватнической политикой настроила против себя многих, которые в итоге объединились против нее. В архивах области, к сожалению, мало материалов о тех, кто завершал Вторую мировую войну, сражаясь с японцами. Но то, что есть, ценно.
…Бойцы перевалили через хребты Большого Хингана, вышли на Чанчунь — это уже было началом большой победы, путь к которой казался коротким, но тяжелым и кровавым.
17 августа главнокомандующий Квантунской армией обратился к маршалу Советского Союза А. Василевскому с предложением начать переговоры о прекращении военных действий. Он сообщил, что отдал войскам приказ не сопротивляться, сдать оружие. Но приказу подчинились лишь части Маньчжоу-Го.
Чтобы генерал О. Ямадо хорошо оценил обстановку, в какую он попал со своей Квантунской армией, в Чанчунь высадились 500 советских десантников. 19 августа 1945 года в 14 часов 10 минут О. Ямадо подписал акт о капитуляции.
Однако не все было так просто. Боевые действия продолжались: не все японские подразделения согласились с капитуляцией, сдаваться не хотели.
Тем не менее все шло к тому, что сопротивление было бессмысленным, напирали советские и американские войска, поэтому 2 сентября 1945 года на борту американского линкора «Миссури» от имени императора и правительства Японии министр иностранных дел М. Сигемицу и генерал Й. Умэдзу (от имени генштаба), от всех союзных наций, находящихся в состоянии войны с Японией, верховный главнокомандующий союзными войсками генерал Д. Макартур (США), от СССР генерал-лейтенант К. Деревянко подписали акт, означающий окончание Второй мировой войны 1939-1945 годов. Но мирный договор между СССР и Японией, который означал бы формально завершение войны, не был подписан.
19 октября 1956 года в Москве была подписана декларация о прекращении войны СССР с Японией.
После окончания войны на Дальнем Востоке эшелоны с военнопленными японцами потянулись на территорию СССР, где уже были лагеря преимущественно с военнопленными немцами. Привезли их и в Южный Казахстан, разместили в Ленгере, где японцы работали в шахтах, а в Чимкенте — на стройках и промышленных предприятиях.
Несколько тысяч японцев оказалось в совхозе «Пахта-Арал». Первыми жильцами лагеря были немцы — 12 тысяч оборванных, истощенных, их привезли после Сталинграда. В каждом из шести отделений совхоза были военнопленные. В сорок пятом к немцам, итальянцам, румынам и венграм добавились японцы.
Вот что мне рассказал Василий Вир, житель поселка Ильич, центра совхоза «Пахта-Арал»: «Неожиданно наш 232-й полк сняли с фронта и отправили в Среднюю Азию. Предупредили, что полк становится конвойным, будет охранять военнопленных. Пленные работали на выращивании хлопка. Было несколько случаев побега из лагеря. Например, венгр Фаркоши убегал трижды. Его ловили и возвращали в лагерь. В третий раз он убежал с двумя румынами. Их настигли в тугаях Сырдарьи. Предложили сдаться, но Фаркоши с товарищами отказался. И тогда тугаи подожгли. Больше о венгерском беглеце не слышали. К чему я вспомнил эту историю? А к тому, что японцы вели себя смирно, были в работе усердны. Дисциплина у них была армейская. Их привозили к нам целыми воинскими формированиями вместе с офицерами, которых они слушались. Может, и помышляли о бегстве, но ни одного случая, связанного с ними, не было. После войны к нам несколько раз приезжали японцы, они искали какого-то генерала, который отбывал наказание в одном из лагерей Южного Казахстана. У нас не было японского генерала, слышали, что его родственники искали его следы, место захоронения и в Ленгере».
…Помните советскую песню со словами: «Бери шинель, пошли домой!..». Но после войны с Яп2онией не все советские воины вернулись сразу домой. Кто-то по приказу остался на Дальнем Востоке, служил до 50-х годов, по-прежнему охраняя нашу границу.
Людмила Ковалева
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!