Реаниматолог, без преувеличения, профессия штучная.
Более того, входит в тройку самых дефицитных медицинских специальностей.
Объясняя их катастрофическую нехватку в больницах страны, министр здравоохранения РК Е. Биртанов назвал сразу несколько причин: «В первую очередь это связано с несоизмеримой мотивацией людей работать, нагрузками, которые они несут, и риски. Наиболее часто подвергаются уголовному, административному преследованию анестезиологи-реаниматологи, акушеры-гинекологи и педиатры. И люди не хотят брать на себя те риски, которые должны брать по сути своей профессии. Поэтому дорожная карта будет направлена на решение этих проблем, их (врачей — Авт.) защиту и материальное стимулирование. Мы сейчас ведем расчеты по возможности повышения зарплаты. Она должна быть минимум в 2,5 раза выше средней по стране. Хотелось бы довести ее до этого уровня».
Позже, находясь с рабочим визитом в Шымкенте и Туркестанской области, Е. Биртанов заявил, что «реаниматологи должны получать 500-600 тысяч тенге», учитывая их колоссальную нагрузку и ответственность.
Чтобы понять всю правоту слов министра, мне достаточно было одного дня, проведенного с реаниматологами в реанимации самой крупной клиники юга Казахстана — областной клинической больницы Туркестанской области.
У них нет выходных и праздников, у них всегда будни, которые начинаются в 7:15. Проснуться в шесть утра, когда за окном ночь кромешная, чтобы прийти в больницу в такую рань, для меня оказалось делом практически неосуществимым. Каждый день здесь начинается с обязательного обхода всех пациентов вместе с главным врачом ОКБ Маратом Пашимовым.
Реанимаций в областной больнице — две, которые включают в общем 21 койку.
Они находятся в разных частях ОКБ, но работают по одному принципу: спасают всех, кого доставляют из приемного покоя, операционных, привозят на «скорой» в тяжелом состоянии. Как правило, работают в ситуациях, когда времени для спасения в обрез, часто при неопределенном диагнозе. Цель — сохранить, отстоять жизнь зачастую на самых крайних ее пределах.
Напрашиваясь на визит, твердо пообещала заведующему отделением реанимации № 2 Вячеславу Цаю не путаться под ногами, не мешать и вопросы задавать, когда будет свободная минута. Намеревалась провести в реанимации весь день. Хотя понятие рабочего дня здесь относительное: он может закончиться и глубокой ночью. Как повезет.
Наблюдая за работой реаниматологов, периодически задавала себе вопрос: «Смогла бы я так работать?» Ответ был очевиден. Кстати, в той же Америке в реанимации врачи работают более 10 лет, считая ее по праву самым вредным производством. Слишком много стрессовых факторов.
— Сколько лет в реанимации работаете Вы? — задаю вопрос Вячеславу Эдуардовичу после того, как он проверил состояние всех подопечных и дал поручения.
— Уже четверть века. Реанимация ОКБ — мое первое место работы. Оно же и единственное. Эти стены мне уже стали родным домом.
— А как же стресс?
— Стрессов у нас хватает. Как и работы. Даже уйдя из больницы домой, в голове беспрерывно прокручиваю события минувших суток: а все ли мы сделали правильно? Так что на работе я всегда, — признается доктор. – И телефоны каждого из нас никогда не бывают выключенными. Мы на связи постоянно.
Кстати, врачом с детства В. Цай быть не мечтал. Все решил случай. После армии решил поступать в медицинский и поступил. Студентом Актюбинского медвуза стал в 1988 году.
Сначала пошел на педиатрический. Как и все студенты в те годы, учебу совмещал с подработкой. Работал санитаром в травматологии, затем медбратом в реанимации.
— В ночные дежурства сидели с учебниками, совмещая теорию с практикой, — рассказывает Вячеслав Эдуардович. — Помню, поступила в реанимацию старушка, совсем плохая. С бронхиальной астмой, задыхающаяся, в крайне тяжелом состоянии. Практически безнадежная. Врачи реанимации той больницы поручили ее нам, студентам. Мы взялись за бабушку основательно, все свои назначения сверяя с медицинскими учебниками. Утром она была жива и даже вполне сносно себя чувствовала, к большому удивлению старших коллег. Позже ее перевели в отделение и благополучно выписали. Тогда я понял, что буду работать в реанимации. После окончания института вернулся в родной Чимкент и с 1994 года работаю здесь, в областной клинической. Застал времена, когда медучреждения, в том числе и наша больница, переживали не самые лучшие времена. Не было нужных медикаментов, оборудования и даже электричества. Просили родных пациентов принести канистру бензина, чтобы запустить генератор для проведения операции. Но и люди были тогда другими. И их отношение к нашей работе тоже. Человечнее, что ли. Сейчас все в точности до наоборот, к сожалению.
Три года назад распоряжением руководителя облздрава Мукана Егизбаева в подопечные к Вячеславу Цаю были определены все тяжелые беременные и послеродовые женщины.
Для снижения материнской смертности нужны были кардинальные меры, предусмотренные государственной программой развития здравоохранения «Денсаулык». На местах, в районных роддомах, специалистов соответствующей категории и оборудования не хватало, а женщин нужно было спасать и выхаживать. Теперь всех, за чью жизнь опасаются районные медики, везут в многопрофильную областную клиническую, где есть врачи любого профиля. Так надежнее. Поэтому на нескольких койках в реанимации ОКБ непременно лежат мамочки.
— Привезли к нам недавно из Сарыагашского района женщину после родов с тромбоэмболией легких. В тяжелом состоянии. После обследования стало ясно, что состояние критическое. Вдруг внезапная остановка сердца. Полтора часа мы проводили реанимационные мероприятия. Вернули буквально с того света. Ушла она от нас на своих ногах.
К слову, в этом году ни одного случая материнской смертности, какими бы тяжелыми ни поступали женщины, здесь не зарегистрировано.
И только реаниматологи знают, что стоит за каждым подобным случаем.
— Составляющие любой реанимации — лабораторная диагностика, возможности оборудования, но главное – знания и опыт врачей, — поясняет В. Цай. — Лаборатория у нас своя, все анализы получаем оперативно. Необходимая аппаратура, современная и высокоточная, тоже в нашем распоряжении.
Электроники и вправду немало: у каждой кровати с пациентом – с десяток различных приборов и устройств. Меня, дилетанта, удивили шприцы-дозаторы, которые вводят лекарства пациенту строго по часам и миллиграммам, исходя из заданных параметров. Медсестре достаточно наполнить шприц лекарством и ввести точные данные. Все остальное – дело техники. Или прибор для снижения или повышения температуры тела. На мониторах – вся информация о состоянии организма пациента.
Однако опытный специалист может то, на что не способна никакая техника. Обостренной интуицией, наблюдательностью, повышенным вниманием он по малейшим симптомам может предугадать приближение опасности.
— Реаниматолог должен знать и уметь больше, чем врач другой специализации.
И хирургию, и терапию, и неврологию, — поясняет заведующий реанимацией № 1 Алмас Мамиров. — Любить свою профессию настолько, чтобы посвящать ей всего себя без остатка. А еще мгновенно принимать правильные решения, ведь счет иной раз идет на секунды и минуты. И «золотой час» у нас всего 30 минут. Главное – помнить всегда, что даже один шанс на тысячу дает право надеяться на спасение человека.
Реанимационный стаж Алмаса Маратовича перевалил за три десятка лет, половина из которых отдана работе в ОКБ. В его команде сегодня 10 врачей-реаниматологов, а должно быть 15. Налицо тот самый дефицит, о котором говорит глава Минздрава Е. Биртанов.
А вот в пациентах, наоборот, дефицита нет. Кровати здесь пустуют редко. Везут из всей Туркестанской области. Налажена санавиация. При необходимости реаниматологи ОКБ выезжают в районы и транспортируют тяжелых больных.
— Про нас говорят «терапия на бегу». Нас трудно представить спокойно сидящими. Народ не дает нам расслабиться вообще. Удивительно, но с каждым годом пациентов, нуждающихся в реанимации, все больше, — сетует А. Мамиров. — Видимо, люди стали хуже относиться к своему здоровью. Мы же целиком и полностью за солидарную ответственность врача и пациента, понятие о которой заложено и в программе «Денсаулык». Пожар ведь начинается с искры, тлеющего уголька. Что потушить проще? Так и болезни человека легче лечить в самом зачатке. Признаться, мечтаю, чтобы реанимация пустовала.
Но мечта пока несбыточна: везут новых пациентов. Сразу троих. Все послеоперационные больные.
Один из них — мужчина с бронхоэктотической болезнью, с диффузным легочным кровотечением, абсцедированием (нагноением) легкого.
Понятно, что состояние больного было крайне запущенным. Спасти его могла только операция. Провели ее торакальный хирург высшей категории А. Астанаев и ассистент — хирург А. Сапарбеков. Вскрыли грудную клетку, удалили часть поврежденного легкого.
Послеоперационным восстановлением больного займутся уже реаниматологи. Это — обычный день врачей.
«Спасать»… Мы затерли это слово почти до пустого звука. Спросите любого реаниматолога, сколько человек он спас. Не ответит. Разве можно сосчитать всех пациентов, ежедневно проходящих через твои руки? А ведь каждый раз за этим стоит чья-то жизнь. И разве такая работа, без права на сон, усталость и ошибки, практически не оставляющая времени на семью и детей, простые человеческие радости, не заслуживает достойной оплаты?
Алиса Масалева
фото автора