«Борьба за хлеб — классовая борьба!»

Исследователи продолжают работать над крестьянской темой, ограничив временной период 20-50-ми годами прошлого столетия, выявляя все больше и больше фактов репрессивного отношения к тем, кто кормил и поил страну.

Связи между теми, кто занимается поисками материалов на еще не очищенных от репрессий лиц, становятся все крепче и крепче, что позволяет собирать данные в одном центре со всей республики. В архивы области и Шымкента приезжают ученые со всего Казахстана для работы в фондах, где они находят немало материалов, связанных с событиями прошлых лет.

Активности способствует Указ Президента РК К. Токаева «О создании Государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий» от 24 ноября 2020 года. Этот документ раскрывает новые, еще не изученные источники информации.

«Только что завершила работу в нашем архиве Раушан Кайсановна Айдарбаева, кандидат исторических наук, член пятой республиканской рабочей группы по изучению, подготовке и внесению предложений о казахстанских беженцах, вынужденных покинуть пределы Казахстана в 1916-1930 годах. Причины этого исхода кроются в карательных акциях государства и политических репрессиях в ходе проведения различных насильственных политических кампаний и голода, — говорит Х. Кичкембаева, сотрудница областного государственного архива. — Но как конкретно происходили эти процессы, какие категории граждан пострадали в результате политики прошлых лет, оказались ли они впоследствии реабилитированными, станет известно, когда собранные материалы для анализа будут в одном месте. У нас есть довольно объемные фонды по крестьянским вопросам, которые вот уже на протяжении нескольких лет постоянно пополняются за счет документов из зарубежных архивов, научных учреждений в рамках различных госпрограмм Казахстана. И эта работа будет продолжена».

Материалы о крестьянстве — разнообразные, это касается не только репрессивных мер в отношении байства, кулачества, но и положения батраков, обездоленных, влачивших десятилетиями жалкое существование. Грань между богатыми и бедными была огромная. Молодая советская власть решила уравнять социальное положение всех категорий граждан за счет сплошной коллективизации, не просчитав ее последствий, в том числе возможного голодомора.

В разных источниках «гуляют» разные цифры о погибших казахстанцах во время голода. Но вряд ли любая из них будет достоверной: точной статистики не велось. Но то, что население сократилось еще и за счет откочевки в Китай, Алтай, Турцию, Иран и Афганистан, это бесспорно. Потомки откочевавших возвращались в 90-ые годы прошлого столетия в Казахстан из этих государств в качестве оралманов.

Обратимся к документам, с которых начинались массовые политические кампании.

В декабре 1927 года на XV съезде ВКП(б) было принято решение о коллективизации, высокие темпы которой сыграли в большей степени свою отрицательную роль, отягощенной к тому же индустриализацией, неурожаями в хлебных районах СССР.

За счет чего происходило объединение единоличных хозяйств в колхозы?

27 августа 1928 года было принято совместное решение КазЦИК и Совета народных комиссаров КазССР «О конфискации байских хозяйств». 13 сентября этого же года — «Об уголовной ответственности за противодействие конфискации и выселению крупных полуфеодальных байств». Из документов становилось ясно: колхозы и совхозы будут создаваться на базе бывшего байско-кулацкого имущества.

Большинство баев при конфискации и раздачи имущества колхозам и бедноте не присутствовали, они скрывались, их трудно было отыскать. Некоторые баи, чтобы избежать конфискации, распределили свое имущество среди бедных родственников. Шли на разные уловки, чтобы сохранить добро.

Бывало и такое, что при конфискации присутствовали жены баев, которые заявляли, что они развелись с мужьями, и требовали себе выделения отдельной части имущества. Вот одно из подтверждений этого. Бывший уполномоченный по Караспанскому району А. Мамбеев направил письмо в Сыр-Дарьинский окрисполком, в котором сообщал, что «во время конфискации байского имущества третья жена бая Итаяка Бабирова Рабия, разводившаяся со своим мужем, подала в суд ходатайство об удовлетворении в разделе имущества, предъявив претензии на одну из юрт бая, что, дескать, она принадлежит ей. Когда суд запросил районную комиссию, что она предъявляет претензии на одну из конфискованных юрт, комиссия, не запросив разрешения окружной комиссии, дала разрешение на выдачу ей одной юрты. По слухам, указанная юрта не дана Рабии, а находится в Арыси. Необходимо рассмотреть этот вопрос и дать надлежащие указания».

Но бай, судя по документам архива, не хотел развода с Рабией, заявив, что «страшно ее любит и умрет без нее». Итаяк был самым богатым человеком в Караспанском районе, имел в переводе на крупный скот 556 голов. И что ему потеря одной юрты? Как заявила на суде третья жена, в 1926 году Итаяк «купил ее у бедных родителей за 150 баранов, 1500 рублей и десять голов рогатого скота». Но, несмотря на судебные разбирательства, избежать Бабирову конфискации имущества не удалось. У всех пяти караспанских баев, названных бедняками на аульных собраниях, скот был конфискован и отдан пастухам, совхозу, продан для покрытия сельхозналога… Незначительная часть скота все-таки была оставлена хозяевам.

Конфискованные 7 юрт и 11 кошм переданы в райОНО, три кошмы — батракам, шерсть сдана «Казшерсти», на полученные деньги покрыли сельхозналог. Часть суммы, вырученной от продажи байского скота, передали Госстраху. То, что осталось после всех расчетов, а это 624 рубля 18 копеек, было передано районному союзу «Кошчи».

Относительно «мертвого» инвентаря… В соответствии с инструкцией по применению постановления ЦИКа и Совнаркома КазССР от 27 августа 1928 года «О конфискации байских хозяйств» говорится: «мертвый» инвентарь распределяется между коллективными объединениями. Простейшие машины и сельхозорудия могут быть переданы единоличным хозяйствам. Конфискованные ценные ковры, золотая и серебряная посуда поступают через местные органы ЦК Фина в республиканский фонд на нужды народного образования данного района «Кошчи», распределяется между бедняцкими хозяйствами».

Все лица, в отношении которых вынесены постановления о выселении, а это бывшие зажиточные люди, лишались права проживания и ведения хозяйства в местах прежней деятельности вместе с семьями. Но это вовсе не означало, что в новых округах они не имели права на наделение землей по существующей трудовой норме. Если выселяемые задерживались с выездом, их препровождали к новым местам проживания сотрудники ГПУ и милиции.

В соответствии с Указом К. Токаева была разработана Памятка (инструкция) для комиссий, работающих над материалами о полной реабилитации жертв политических репрессий. В ней обращается внимание и «на государственное преследование семей баев на момент конфискации имущества, высылки их из родных мест». В том числе лишения их «бытового» имущества. Стоит ли членов семьи считать репрессированными? Об этом после анализа материалов сообщит Государственная комиссия.

Зажиточные хозяйства были в поле зрения не только уполномоченных, но и репрессивных органов.

Как рассказывают документы облгосархива, «в некоторых аулах уполномоченные вместо учета байского имущества обычным путем, то есть через батраков и бедняков, прибегали к внезапному ночному окружению байских юрт и выставлению караулов в целях укрытия скота».

А надо было все рассказывать батракам и бедноте подробно, обстоятельно, чего хочет от них партия. Вот какой случай упомянут в отчетном докладе по проведению конфискации байского имущества по Туркестанскому району Сыр-Дарьинского округа: «Один из уполномоченных остановился в доме середняка шестого аула. Середняк спросил: «Пригнать ли вам весь скот для учета?» Когда ему объяснили, что конфискации подлежит только скот крупных баев, вроде Пазылбекова, то он очень обрадовался и стал собирать людей на собрание». И еще отмечалось, что бедняки после разъяснения политики партии «брали нарасхват заем индустриализации».

Но надвигалась беда — голод, который уже был на территории Казахстана в 1916-1918 годах и спровоцировал откочевку людей в сопредельные государства.

Кто виноват в голодоморе? Прежде всего называют имя Ф. Голощекина, руководителя Казкрайкома партии. Вину с него за его Малый Октябрь, конечно, никто не снимает, но программу единогласно поддержали все, кто был рядом с ним. Вот что было опубликовано 11 сентября 1929 года в газете «Советская степь».

Председатель СНК КазССР Исаев пишет: «Каждое байское, кулацкое, зажиточное хозяйство должно сдать все излишки хлеба не позднее 1 ноября 1929 года. При отказе от сдачи хлеба группами хозяйств и при противодействии проведения хлебозаготовительного плана возбуждать против виновных уголовное преследование по ч. 3 ст. 61 УК».

Председатель ЦИК КазССР Ерназаров в статье от 7 ноября 1929 года обещает, что «…окончательное вытеснение бая и кулака, выкорчевывание самих корней капитализма несут с собой коренное переустройство сельского хозяйства».

Голощекин объявил: «Борьба за хлеб — классовая борьба».

Из Южного Казахстана насильно выбирали тоннами мясо и хлеб для крупных промышленных центров. Известен договор, подписанный между нашими хлеборобами и рабочими московской Красной Пресни, на поставку хлеба в обмен на машины и промтовары. В этот год Сыр-Дарьинская область, «упорно преодолевая сопротивление врага», в числе первых в КазССР досрочно выполнила план хлебозаготовок. За этот «успех» Правительство Казахстана выделило 60 тысяч рублей на постройку дома передовому дехканину в городе Чимкенте, на организацию врачебных пунктов, аптек и яслей. И бесплатно отпустила области пять тракторов. А люди пухли от голода.

«Победа» в хлебозаготовке «разожгла» Сузакское восстание, выступление против советской власти в Бостандыкском районе.

Неблагоприятные погодные условия в Стране Советов также сыграли свою роль в наступлении голода. От 40 до 70% недобрала зерновых хлебная Украина. У нее посевы пшеницы были поражены ржавчиной, случилась засуха в Поволжье…

Если в 1927 году обнищавшее крестьянство Казахстана собрало 430 млн. пудов хлеба, то в 1929-м из-за неурожая только 63 млн. В нашей области были и другие беды: в 1929 году эпизоотия сибирской язвы уничтожила немало скота. В таких хозяйствах, как совхозы «Уч арай», «Чимкурган», им. Джангельдина, в овцесовхозе №16 отход составил от 16 до 36%.

Между тем сохранившиеся в областном государственном архиве номера газеты «Советская степь» можно читать по рубрикам, чтобы понять ситуацию: «Ударим кулака по рукам!», «За продажу хлеба частнику – под суд!», «Уничтожим баев и кулаков как класс!».

Жизнь шла параллельными направлениями: хлеба нет, но хлеб отдай!

В 1932 году наша область прекратила пайковую выдачу хлеба тем, кто занимается обмолотом зерна. И это при том, что существовала система, при которой с крестьянами расплачивались по трудодням: 10-15% от обмолоченного хлеба. Хлеб не стали давать. За украденный колосок зерна можно было сесть в тюрьму на десять лет. Хлеба не хватало, но партия, объявившая в 1925 году на XIV съезде ВКП(б) индустриализацию страны, требовала для промышленных центров хлеба и мяса. Не отдаст крестьянин, что требовали уполномоченные, расстрел или отсидка в лагере. И это наказание не было самодеятельностью местных органов. Это все было обеспечено законами молодого государства.

Индустриализация вызвала переток рабочих рук из аулов и деревень в города, на стройки социализма, где платили зарплату. Село лишилось трудовых ресурсов, которые до этого были заняты сельхозпроизводством.

Изучение партийных документов 30-х годов наводит на мысли, что они нагнетали и без того напряженную обстановку в обществе: люди жили под страхом, что к тебе придут, отберут, посадят или расстреляют. Постановление ЦК ВКП(б) от 7 июля 1932 года (под грифом «Секретно. Не для печати») «Об организации хлебозаготовки и кампании 1932 года было обращено к ЦК Нацкомпартий, крайкомов, обкомов и райкомов ВКП(б), которое обязывало Казахстан выделить из урожая 1932 года 1,8 млн. пудов хлеба. Как это сделать, если в республике население умирало от голода, не объяснялось. К постановлению прилагалась инструкция для Верховного суда, Генеральной прокуратуры, ГПУ. В ней разъяснялось, какие меры социалистической законности стоит применять «против расхитителей социалистической собственности». В инструкции семь пунктов. В пяти из них предусматривается расстрел, в двух – объяснение, при каких условиях можно заменить расстрел десятью годами лагерей. Все уголовные дела расследуются в течение 15 дней. Но были исключения: если по делу проходит большое количество людей, то разрешается продлевать расследование до 30 дней.

В сводном обзоре за 1932 год, представленном бюро обкома партии, рассказывается, что чабаны раздеты, плохо питаются, живут на отгонах в тяжелых условиях.

До 60% скота в области — низкой упитанности, потому что не хватает кормов. Животноводство находится в упадке.

Все сельское хозяйство Казахстана было в упадке.

Вот рассекреченное спецсообщение под грифом «Совершенно секретно» серии «К» на имя Ураза Исаева, председателя Совнаркома КазССР: «В связи с острым продовольственным затруднением в некоторых районах зафиксированы случаи голодовок и даже смерти от голода» (узнали, наконец!).

Постановлением Политбюро было разбронировано 15 тысяч тонн пшеницы, ячменя и овса из нацфонда в счет отпущенной семенной ссуды для Казахстана.

Но 15 тысяч тонн зерна не спасли республику от голода, от гибели людей. Если помните, от Казахстана в это время требовали 1,8 млн. пудов хлеба.

Людмила Ковалева