Что произошло бы с другими женщинами, в том числе с женщинами Востока с их древними традициями зависимости от мужчин, если бы не эти две дамы, чьи имена остались в истории мирового женского движения?
«Да наши женщины все равно бы раскрепостились и без Розы Люксембург и Клары Цеткин, — объяснил мне мой товарищ, который считает себя специалистом по женским вопросам.
— Кто в школьные годы избирается старостой? Девчонка! С юных лет из вас так и рвется наружу страсть к свободе, независимости. А как вы любите нами командовать!»
Рвется, но не из всех… Товарищ наивно сравнивает зачастую эмансипированную современную женщину с той, которой весьма сложно было самостоятельно обрести независимость в давние годы.
Что бы из нас ни рвалось на свободу, но во взрослой жизни чаще начальниками становятся мужики, хотя в детстве у нас уже проявились лидерские способности. Но я уже не спорила, интуитивно чувствуя, что в данном случае спорить со «знатоком» бесполезно.
Мы ведь еще и мудрые: у нас свои пути разрешения напряженных отношений с мужчинами.
Но было время, когда мы вынужденно начинали с борьбы за свои женские права.
С благодарностью вернусь к двум германским социал-демократкам — Кларе и Розе, которые в далеком августе 1910 года, как участницы конференции в Копенгагене, предложили учредить Международный день борьбы за женское равноправие и эмансипацию. Более ста женщин из 17 стран, конечно же, единодушно поддержали идею равноправия.
Слух о произошедшем в Копенгагене достиг Российской империи. Правда, не сразу. 23 февраля, а именно 8 марта 1917 года по новому стилю, началась забастовка текстильщиц города Выборга. Женщины вышли на демонстрацию с требованием: «Хлеба и мира!» Так что можете считать, что идея Розы и Клары была поддержана, но ее практически развили в России текстильщицы, чьи мужья находились в окопах первой мировой войны. Женщины вышли с плакатами, на которых была отражена главная суть жизни — хлеб и мир.
Демонстрации обрастали новыми требованиями, в конце концов приведшими к революции.
К. Цеткин и Р. Люксембург вполне справедливо назвали движение борьбой за женское равноправие. В многочисленных документах, которые хранятся в государственном архиве общественно-политической истории Туркестанской области (бывший партархив), зафиксированы факты этой многосторонней, долгой и трудной борьбы.
Вот что свидетельствует документ 1925 года: «Из-за местных коммунистов недоступно вести работу среди узбечек ввиду царящей религиозности населения. Даже некоторые члены партийной ячейки села Карабулак строго выполняют религиозные обряды: держат уразу, активно посещают мечети. Работа не ведется не только среди узбечек, но и среди партийцев-мужчин. Что уж тут до снятия паранджи женщинами!»
Активистка Л. Утепова пожаловалась в отдел работниц и крестьянок при Сыр-Дарьинском губкоме ВКП(б): «Предложила мужчинам-партийцам прийти на собрание вместе с женами, где собиралась обсудить вопросы снятия паранджи, выплаты калыма, многоженства, но пришли только мужчины, а женщин они куда-то попрятали».
Л. Утепова предложила своему начальству «провести ударную воспитательную работу среди коммунистов-мужчин». Замечу: многочисленные документы госархива свидетельствуют о том, что раскрепощению женщин активно препятствовали мужчины. Независимо от того, партийцы они были или нет. С партбилетом не всегда приходит коммунистическое сознание. И это надо было признать.
Как выражались активистки женского движения, «наступлению на вредные традиции, мешающие достижения женщинами Востока равноправия и эмансипации, мешали мужчины».
В чайхане Чимкента в 20-ые годы собрались муллы, где также обсуждались вопросы снятия паранджи женщинами, выплаты калыма, отношения к женщинам в семье. Мулла Дада Мухаметов сказал: «Всех дочерей от десяти лет отдать замуж, чтобы их не испортили». Накануне он был в Ташкенте, но не увидел ни одной женщины с открытым лицом.
В архиве хранится любопытный документ, направленный Юзефович, заведующей губернским женским отделом, председателю волисполкома Бадамской волости Чимкентского уезда: «Просьба вызвать в волисполком гражданина аула №4 Дарханбаева и потребовать от него подписку о том, что он обязуется свою дочь Дуруану десяти лет воспитывать до 16-летнего возраста, по обычаю за калым не продавать, в противном случае будет возбужден через госпрокурора судебный процесс в уголовном порядке».
Женские активистки вполне резонно считали, что женщины станут свободными через просвещение. Но как им охватить тех, кто под неустанным надзором мужей? Село Карнак, что под Туркестаном, характеризовалось как «глухой узбекский участок с развитым затворничеством в такой степени, что женщина даже под паранджой не показывалась в общественном месте, например, на базаре». Но активистки и в такой ситуации не успокаивались: открыли ликбез, снабдили класс газетами и литературой, выделив для работы политически грамотного человека, который занимался читкой газет и книг для учениц. Но женщины в Карнаке не шли за просвещением — им не разрешали мужья. Тогда женотдел разработал цикл бесед с женщинами.
«Не надо им читать лекции, — признавалась Анна Ильинична Синицына, заведующая женотделом в Туркестанском укоме партии, работавшая по женской линии с 1923 года. — Надо ловить момент, когда женщина выходит из дома и вести с ней беседу». Уком даже придумал что-то наподобие плана, как разговаривать с женщиной, чтобы возбудить в ней стремление к свободе от паранджи и проявлению достоинства. Ссылались на Клару Цеткин и Розу Люксембург, на товарища Ленина, который боролся за права женщин. Но что для них были эти имена? Надо было объяснять на практических примерах, зачем нужно женское равноправие. Анна Синицына активно препятствовала выдаче малолетних девочек замуж. Писала заметки о случаях насилия над женщинами в нашу прародительницу — газету «Смычка».
День 8 марта 1923 года в Туркестане проходил под лозунгом: «Вовлечение женщин коренного населения в школы, повышение квалификации и борьбу с бытовыми предрассудками». Видимо, успех у Анны Ильиничны в работе с женщинами был: они посещали ликбез, удавалось препятствовать продаже за калым малолетних девочек. А. Синицыну решено было «перебросить по линии женотдела для работы в Кызыл-Ординский угорком ВКП(б), так как в Туркестане «она работала хорошо». Приобретенный опыт следовало внедрить и в другой местности». Хорошо работала, и надо это признать, учительница Базаркуль Шахисламова, обучавшая женщин грамоте.
На отгонное животноводство к кочевникам отправляли «красные юрты», которые включали юристов и медработников, чтобы они обследовали состояние здоровья женщин. Юрты ярко оформляли портретами вождей, чтобы привлечь внимание населения. Внутреннее содержание тоже было важно. Например, в одной из юрт был граммофон, это было чудом, а в другой — сепаратор и маслобойка. Губзем все это отдал бесплатно. Юрты «работали» на одном месте по 2-3 месяца, а в Бадамской волости — все пять. Открыли «красную юрту» даже в самой отдаленной волости — Чаяновской.
Женщин постепенно выводили «в свет». Существенную роль в этом играли собрания. Был установлен «твердый день для собрания — пятница в 11 часов утра». Показывали фильм «Чадра» «о снятии паранджи», постановки, в которых высмеивали мулл, выступали против калыма, абортов, многоженства. Газета «Смычка» также активно участвовала в пропаганде здорового образа жизни женщин.
Вот что записано в протоколе №1 собрания при горздраве 1926 года: «Поместить две статьи бесплатно в виде специального прикладного листа о материнско-младенческом здоровье в день 8 Марта вместе со статьями женотдела».
В аулах и городах организовывали женские клубы, специальные кооперативы, где женщины приобретали профессию швеи, изготавливали тюбетейки, шили белье для интернатов.
Женотделы боролись за создание «чистых рабочих мест для женщин». Запретили использовать их на очистке пуха из-за тяжелых условий труда, в результате которых они приобретали легочные болезни, трахому.
Своеобразной формой вовлечения женщин в общественную жизнь был розыгрыш лотерейных билетов. Это происходило в день 8 Марта. Женщине, ответившей на тот или иной вопрос, выдавали вещь из лотерейного розыгрыша.
Общественное снятие паранджи все-таки произошло. И это не могло не случиться при той массовой, продуманной, всеобъемлющей работе среди женщин. В Сайраме на одном из собраний Абдуллаходжаева сняла паранджу, «ее примеру последовали семь партийных женщин и три батрачки», свидетельствует архивный документ.
О том, что женщины уже начали уважать свое достоинство и гордость, рассказывает один из документов госархива: на станции «Туркестан» 13 января 1924 года на общем собрании женщин в числе других вопросов был рассмотрен вопрос поведения товарища Парика: «В пьяном виде товарищ ворвался на общее собрание женщин месткома №1 и сорвал его». Женщины станции требовали объявить Парику выговор.
О раскрепощении женщин рассказывает и другой пример. «Я выезжала с комиссией по расследованию вопроса о взятии калыма в Кушатинскую и Бургамскую местности (приблизительно в 45 верстах от Туркестана), — сообщала работница укома. — Выезд комиссии на место произвел огромное впечатление на население, и оно теперь чувствует, что советская власть действительно открыла самую решительную борьбу с калымом. Мною были проведены собеседования с женщинами этих селений. Кибитки расположены в 3-5 верстах друг от друга, что не позволило мне провести общее собрание женщин. Однако в беседе с ними я заметила, что не все верят, что есть такая власть, которая их защищает. Но надежда у них была. Некоторые из женщин подали мне заявления о насилии в отношении их. Я выделила одну из женщин, которая держала бы связь с сельским советом «Кошчи», который присутствовал тут же».
8 Марта использовался женотделом для проведения мероприятий по раскрепощению женщин.
На 8 Марта в Арысской волости в аулах №№7 и 18 было устроено угощение для женщин, аулу №7 преподнесено Красное Знамя.
В Тюлькубасской волости вообще был великий праздник: «Казашки ездили в русские деревни, а русские — в казахские аулы. Женщины обменивались красными косынками».
Раскрепощали не только женщин Востока, но и европеек, в том числе через участие в общественной жизни. В клубе нового города Чимкента прошло общее собрание женщин, на котором их приветствовал представитель от угоркома ВКП(б). Потом женщины с музыкой и революционными песнями направились в Старый город. Шли вместе европейки, казашки и узбечки. Надо отметить, свидетельствует архивный документ, что «на митинге присутствовали и мужчины коренного населения. После митинга из Старого города шествие опять направилось в новый город».
В этот день в Чимкенте была открыта артель рукоделия, рабкоопом — пошивочная мастерская для безработных женщин. Кроме того, «был выделен уголок матери и ребенка».
Праздник продолжался. 9 марта на стадионе были организованы спортивные состязания.
Раскрепощение женщин продолжалось многие десятилетия. Но надо было поддержать и тех женщин, которые проявляли лидерские качества, большое трудолюбие в работе. Много лет этим вопросом занимались сотрудницы обкома КП(б) К. Анарбаева и К. Попова в конце 30-ых годов прошлого столетия.
Ксения Фоминична Попова высказала письменную критику в адрес уже бывшего секретаря обкома партии Кирилова против его неприятия на посту председателей колхозов женщин.
Всего в области женщин-председателей было пятеро, двоих — Тажбиби Юлдашеву и Кумри Мумынову — он освободил от занимаемых должностей, хотя работали они хорошо, не нарушали устав сельхозартели. К Тажбиби претензия была абсурдная: у нее много скота в домашнем хозяйстве.
Женщин старались приобщить к политической работе, хотя не всегда у них хватало грамотности. Зато житейской мудрости — вполне. Например, бригадир колхоза «Кайнар булак» Гульхон Чалабаева, избранная коммунистами партячейки парторгом, стала членом пленума обкома партии. Ашурджан Ниязметова, звеньевая, принята в члены ВКП(б).
Вот о чем рассказал другой документ архива: «Назарова Хамида выдвинута заведующей библиотекой. Ж. Турсунбаева была домохозяйкой, теперь она технический секретарь парткабинета. Т. Дмитриева из повара переведена в агитаппарат укомзаготовки. Сейчас она учится на двухмесячных курсах. Учатся еще пять женщин на шоферов, уже есть трактористки».
Неугомонная Попова отправила письмо в главную партийную газету страны «Правду», которое опубликовали под названием «За культуру общежития и квартиры». ЦК Компартии большевиков Казахстана в ответ на публикацию прислал Ксении Фоминичне странное письмо: «В Чимкенте есть свинцовый завод, а в нем совет жен инженерно-технических работников: председателем совета должна быть жена директора или его заместителя. В совет должны входить люди, преданные советской власти, культурные по своему образованию». А ведь в заметке Поповой шла речь о культуре проживания в общежитии. И она спрашивала, что надо для этого сделать.
Женское движение — оно вечное, как сама жизнь, полагаю, как не потеряться в обществе и занять свое достойное место. Продолжается ли борьба за равноправие и эмансипацию, объявленная когда-то Кларой Цеткин и Розой Люксембург? Честно признаюсь, не знаю. Наверное, и мужчины тоже борются за признание их достоинств. И в этом мы равны.
Но мы победили их в том, что они признали нас прекрасной половиной, способной к тому же рожать детей и продолжать род человеческий.
Поэтому мы готовы 8 Марта услышать признание от мужчин за то, чего мы, разумеется, заслужили. А мы будем благодарить их за любовь и верность.
Автор благодарит Елену Тимофееву, сотрудницу госархива общественно-политической истории Туркестанской области, за помощь в подготовке этой публикации и поздравляет ее с праздником 8 Марта!
Людмила Ковалева
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!