Ушедший год отметился двумя важными событиями в мировой истории: 100-летием образования СССР и таким же вековым юбилеем, почти не замеченным, как существование в течение 25-ти лет Международной организации помощи борцам революции, короче — МОПР.
Цель ее — спасение граждан в стране социализма от политических преследований на родине.
Сотрудница областного государственного архива Х. Кичкембаева признается, что фонд «Пролетарский интернационализм» почти не привлекает внимания историков, хотя в нем собраны пусть немногочисленные, но документы, рассказывающие о той огромной помощи, которую оказывал СССР политическим эмигрантам. В 1923 году в Чимкенте был создан обком МОПР, занимающийся вопросами приема и обслуживания политэмигрантов. В некоторых населенных пунктах на предприятиях и в учреждениях были организованы ячейки. В архиве хранится список членов МОПР села Карабулак Сайрамского района.
«Наш архив заинтересован в том, чтобы документы фонда были вовлечены в научный оборот, не лежали в хранилище без внимания, — подчеркнула Халима Хайрулловна. — МОПР в Казахстане — это тот пласт в истории, который свидетельствует о высоком чувстве пролетарского интернационализма среди советских граждан.
Свой статус политэмигранта надо было все-таки подтвердить. Этим вопросом занимался Центральный легимитационный комитет (ЦЛК) МОПР, который, изучив данные прибывшего из-за рубежа гражданина, выходил с ходатайством в правительство, чтобы решить: дать ему советское гражданство или статус политэмигранта. Существовало шесть принципов, по одному из которых в СССР могли принять эмигранта фигурой политической: если была предварительная договоренность с ЦЛК о переезде в СССР, или ее не было, но товарищ прибыл из страны, где преследовался по политическим мотивам. Бывало, что он сам покидал страну как интурист либо по транзитной визе, а после пересечения советской границы сообщал, что не намерен возвращаться домой. Принимал СССР и студентов-иностранцев, обучающихся в советском вузе, а также больных.
В списках южноказахстанских политэмигрантов были китайцы, корейцы, австрийцы, венгры, немцы. Самых известных полит-эмигрантов, таких как, например, болгарин, член Коминтерна Георгий Димитров, размещали в Ленинграде, Москве или Подмосковье, а кто был «попроще», отправляли в союзные республики. В нашей области их размещали в Кировском (ныне Жетысайском), Пахта-Аральском, Тюлькубасском районах, а также в Чимкенте.
Массовый наплыв эмигрантов пришелся на 30-е годы после прихода к власти в Германии Гитлера. В архиве есть документ, свидетельствующий, что совхоз «Пахта-Арал» принял в 1926 году первую политэмигрантку из Германии Марту Штайнер 1895 года рождения. Подробностей ее появления у нас нет, просмотрела все документы фонда. Но было известно, что она трудилась в недавно созданном совхозе рабочей, как говорили тогда, простой кетменщицей.
В 1936 году Южно-Казахстанский обком МОПР поставил перед членами ячеек задачу собрать средства на строительство второго интернационального дома в Москве, где воспитывались дети полит-эмигрантов. Сбор средств происходил активно, люди не жалели на благое дело свои скудные домашние деньги, а также заработанные на субботниках, продаже книг, авторами которых, например, были К. Маркс и Ф. Энгельс. Однако после подписания в 1939 году советско-германского договора о ненападении в Москве под нажимом немцев был закрыт детский дом №6 для детей немецких политэмигрантов. Таким образом, вопрос второго дома был автоматически снят с повестки. Еще раньше по настоянию Германии из СССР были высланы четыре тысячи эмигрантов, четвертая часть из них — члены Коммунистической партии Германии. Их на границе встретил офицер СС. Горькую судьбу их можно было предположить: Компартия в Германии была запрещена».
«Стоило бы так прогибаться перед фашистами?» — задаю я себе вопрос спустя многие десятилетия. Товарищ Сталин посчитал, что нужно было, чтобы подготовить страну к очевидному вторжению в СССР гитлеровских войск.
Материалы фонда говорят о том, что к немецким политэмигрантам в СССР относились избирательно: в некоторых случаях их отправляли в трудовые лагеря. Как это случилось с бывшим членом Компартии Германии гражданином Румынии С. Брунштайном. Ему пришлось отработать в трудармии. Из нее он вернулся в 1944 году совершенно больным. Ему запретили возвращаться в Подмосковье, где он жил до отправки в трудовую армию, и направили в нашу область. Южно-Казахстанский обком МОПР попросил секретаря Тюлькубасского райкома партии Буравичева «не оставить бывшего члена Компартии Германии без пайка и внимания».
Пик массового появления немецких эмигрантов совпал с началом Великой Отечественно войны. Председатель ЦК МОПР КазССР товарищ Сатонин вынужден был обратиться в обкомы с требованием навести порядок с политэмигрантами, проверить, есть ли «у означенных политэмигрантов требуемые для статуса принципы». В Южно-Казахстанской области в начале войны их проживало полсотни, на которых не было требуемых сведений.
Однако тот же Сатонин требовал от подчиненных максимум внимания к этой категории людей. Вот один из фрагментов письма Сатонина в Южно-Казахстанский обком. Письмо называлось «Для закупа обуви, занаряженном для полит-эмигрантов, с переводом 8000 рублей»: «Кто в бедственном положении, отдавайте обувь бесплатно, но к ведомости или расписке приложите авансовый отчет. В совхозе «Пахта-Арал» нуждаются очень многие, но вы ее пока не посылайте туда, а подождите нашего ответа. Инструктор по политэмигрантам товарищ Вайно, который выезжает в Чимкент, возьмет обувь с собой. Товарищу Душиной выдадите единовременное пособие 200 рублей».
Сатонин предлагает обследовать материальное положение Люции Эгарт и Людмилы Бродиной (жены умершего Штаудингера), она живет в Кировском районе в совхозе «Алгабас», корпус 2, и оказать помощь в размере 200 рублей каждой, а также помочь в разрешении разных бытовых вопросов.
Деньги у МОПР были: они складывались из добровольных отчислений советских граждан, и не только… Часто в документах фонда упоминается колхоз «Алгабас», куда, видимо, привезли немало политэмигрантов.
Почему-то «секретно» в начале войны ЦК МОПР отправил из Москвы в Чимкент телеграмму, в которой говорится, что надо выделить товарищу Шрейдеру Людвигу 100 рублей помощи, пока он не устроится на работу, а помочь ему в этом должны местные товарищи. Шрейдер (а в некоторых документах Шредер), член Коммунистической партии Германии с 1920 года, воевал в составе интербригады в Испании.
Просьбы относительно политэмигрантов были разные. Заведующий отделом МОПР СССР товарищ Тилис просил обкомовцев Чимкента решить вопрос с переводом Вильмы Кроссо по состоянию здоровья на более легкую работу в совхозе «Пахта-Арал».
Тилис обратился с просьбой в Чимкент обеспечить проезд члена Компартии Германии Андрея Штефе в Уфу (проживает в пункте Первой Тугайной ветки). «Обеспечить за наш счет туда билетом, продуктами питания на дорогу и 150 рублями. Направить товарища в распоряжение отдела кадров ИККИ (Исполнительный комитет Коммунистического Интернационала – орган управления Коминтерном – авт.). Видимо, товарищу Штефе предназначалась более высокая и нужная для СССР должность, а не проживание в пункте Первой Тугайной ветки. Ведь немало немцев-политэмигрантов работало в качестве пропагандистов среди немецких солдат и офицеров.
Но одним из главных вопросов для мопровцев было обеспечение полит-эмигрантов продуктами питания. В распоряжении Совета Народных Комиссаров (СНК) КазССР от 27 мая 1943 года за №1051, направленном в Южно-Казахстанский обком МОПР, говорится, что «полит-эмигранты и их семьи прикрепляются к закрытым столовым для двухразового питания и для выдачи единовременного сухого пайка больным. Политэмигрантов, начиная с третьего квартала, ежемесячно обеспечивать по централизованным фондам по нормам снабжения рабочих промышленности, транспорта, связи».
Нормы были такими, как например, у народного артиста СССР или академика, эвакуированного в тыловые области страны. Кроме хлеба (до килограмма), входили масло сливочное, мясо, рыба, сахар.
С. Брунштайн, которого устроил на работу в Тюлькубасском районе секретарь райкома партии после его возвращения из трудармии, рассказывал, что получал в день 400 граммов хлеба, а если у него было «повышенное перевыполнение нормы выработки», то 800. Но для этого надо было так «упахаться», что к вечеру ноги едва доносили до постели.
Политэмигранты в Стране Советов обладали рядом преимуществ, которые заключались в том, что им полагались бесплатная жилплощадь, необходимая одежда (в списках политэмигрантов, нуждающихся в одежде и обуви, были записаны размеры), медобслуживание, выплата месячной зарплаты в 50 рублей. По согласованию с соответствующими органами предоставлялась возможность пересылки инвалюты семьям, оставшимся за рубежом.
Но это были еще не все льготы. Вакантное рабочее место прежде всего отдавалось политэмигранту. Но все льготы действовали в течение двух лет после принятия советского гражданства. Это было тем самым «крючком», которым можно было шантажировать. В областном государственном фонде хранится письмо, направленное Южно-Казахстанским обкомом в Центральный комитет МОПР. В нем запрашивается служебно-деловая характеристика на немецкую коммунистку Маргариту Бреде, пожелавшую стать политэмигранткой. Чем она так заинтересовала сотрудников обкома?
Маргаритой Бах, другой немецкой коммунисткой, представителем политэмигрантов Кировского района, было отправлено письмо «Куда пайки за четвертый квартал 1943 года делись?».
Ознакомьтесь с содержанием письма: «Наш паек утвержден правительственным постановлением, однако сейчас положение политэмигрантов с питанием в Кировском районе катастрофическое: с 1 декабря не выдают пайков, отказывают десяти инвалидам в пропусках в столовую, где они должны получать двухразовое горячее питание». Она приводит факты, что в вагонах, прибывших на станцию, должны были быть мясо, рыба, но они до них не дошли.
На письмо отреагировали. Уже в январе 1944 года полит-эмигрантам выдали в общей сложности 20 кг сливочного масла, столько же мяса, десять литров растительного масла.
К слову, ответа на запрос о служебно-деловой характеристике Бреде из ЦК МОПР я в архиве так и не нашла.
…Почему-то неуместно подумала, что эти продукты, за которые сражалась Маргарита Бах, могли уйти на фронт. Старожил нынешнего поселка Атакент Мактааральского района Владимир Александрович Самохвалов, чье детство совпало с войной, передал как-то рассказ земляков, что питались они во время войны гораздо хуже политэмигрантов, хотя работали для фронта, для Победы.
Но автор этих строк все-таки укорил себя, что нечаянно заглянул в чужой рот.
Стыдясь, рассказала о своих мыслях Халиме Хайрулловне. А она привела вот такой факт: «О недовольстве местного населения по поводу двухразового горячего питания политэмигрантов и сухих пайков можно было только догадываться. Ведь они сами бедствовали, ограничивая себя в продуктах питания, подъедая сусликов, черепах, потому что работали для фронта. Долгое время документы, которые условно можно было бы назвать «питание политэмигрантов», в их числе были телеграммы из Москвы в Чимкент, находились в нашем архиве на протяжении нескольких десятилетий под грифом «секретно». К ним не было свободного доступа. Скрыть, как все было на самом деле, все равно было невозможно. Но как это сделать, если в том же колхозе «Алгабас» Кировского района была столовая, где питались политэмигранты? Но парадокс советских людей заключался в том, что они все равно помогали тем, кто бежал от фашистов в Страну Советов, подспудно чувствуя, что никто, кроме них, не поможет этим людям. У нас в архиве нет документов, которые подтверждали бы открытое недовольство созданием советской властью особых условий, в которых жили политэмигранты. И важный момент, который надо учитывать: товарищ Сталин решил поддержать эмигрантов, значит, он знал, что необходимо поступать именно так, а не иначе. К тому же не был изжит из памяти 37-й год. Лучше молчи».
«В конце 60-х годов прошлого столетия некоторые семьи немцев получили разрешение на выезд в Германскую Демократическую Республику, — рассказал В. Самохвалов. — Полагаю, те, кто не принял советского гражданства. Но массовый отъезд немцев произошел уже в 90-е годы. К этому времени уже все перемешались: и депортированные в Южный Казахстан немцы, и политэмигранты. Но и те, и другие долгие годы не могли оторваться от казахстанской земли. Их приняли в тяжелое время, помогли выжить. Собственно говоря, выживали все вместе. Люди стали духовно близки друг другу. Поэтому до сих пор наши ездят в гости в Германию, приезжают дети и внуки тех, кто жил с нами много десятилетий. И мы помним их имена».
В 1947 году МОПР прекратил свое существование. Однако поддержка КПСС коммунистов и социалистов в разных странах мира приобрела другой характер. Нередко она выражалась в выделении огромных средств и означала, что мы все вместе, мы в одном строю!
Но на самом деле не все то, что основано на деньгах, надежно…
Людмила Ковалева
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!