Н. Иванов: «Чтобы не обзывали мою работу всякими паскудными словами»

Уходит в глубину истории имя купца, коммерц-советника Николая Ивановича Иванова, связавшего свою жизнь с Туркестанским краем с 1865 года до самой смерти в 1906-ом. Но стоит вспомнить о его делах отнюдь не «паскудными словами», чего боялся Николай Иванович, а вкладом в развитие промышленности в крае.

По мнению экономистов XIX века, Иванов придал торговле еще и «централизованный вид, видя в колонизации окраин Российской империи свой долг как гражданина, который несет цивилизацию».

185 лет со дня рождения этого человека приходится на нынешний год. Его имя в списке почетных граждан Ташкента, центра нашей Сыр-Дарьинской области. Дань уважения отдадим и Никифору Прокофьевичу Савинкову, купцу первой гильдии, зятю Иванова и его партнеру во многих благих делах.

Не окончив ни одного класса, Иванов тем не менее стал крупнейшим мануфактурщиком в Российской империи. Был у этого самородка огромный талант промышленника, химика, благотворителя. Знающие его люди говорили: «Он быстро видел выгоду, быстро решал дела».

В Чимкенте работал единственный на весь Туркестанский край завод по медоварению, построенный на деньги купца Иванова. Сырье поставляли четыре пасеки, тоже приобретенные на его средства. Две самые крупные стояли на берегу реки Бадам, среди цветущего разнотравья. В 1909 году, через три года после смерти Николая Ивановича, на Ташкентской выставке мед Чимкентского уезда был признан самым лучшим.

В 1911 году в Чимкенте промышленным товариществом, возглавляемым Н. Савинковым, через год после его смерти, был открыт пивоваренный завод. Краеведы утверждают, что почти на том же месте, где сейчас находится завод этого профиля. Но первым начал заниматься пивоварением в крае Николай Иванович.

Утверждают еще, что сам Иванов имел интерес к происходящим химическим процессам независимо от того, фармацевтические ли это препараты или же хлебное вино (так называлась водка). У Иванова было несколько заводов, связанных с производством алкоголя: винокуренные, фруктово-водочные. На производстве хлебного вина нередко использовалась ржаная и пшеничная мука, позволяющая выкуривать водку до 41,4 градуса спирта.

После завоевания Чимкента торговлей в городе занимались отставные солдаты, но в 70-ые годы XIX века алкогольный рынок захватили Н. Иванов, фирмы Первушина и Пугасова. Архивные материалы свидетельствуют, что благодаря им в Чимкенте было открыто два оптовых склада вин, 17 ренсковых погребов, три буфета, пять пивных лавок.

Дальше по организации приятного употребления алкоголя пошел другой город Чимкентского уезда — Туркестан. В нем было 12 заведений, торгующих крепкими спиртными напитками, из них два, по свидетельствам, трактирного промысла.

Как отметили бы сейчас, Иванов склонен был в своей деятельности ставить все на кластерную основу. Он не смог бы стать успешным производителем вина и водки, не имея сырьевой базы. Под Ташкентом Николай Иванович приобрел имение, засадив плантации лучшими сортами винограда, из которых получалось вино, высоко оцененное специалистами: «Семилион», «Султани», «Мускат»…

Не меньшая заслуга Иванова в том, что он создал в Южном Казахстане конезавод. Николай Иванович закупил 33 карабаирские и киргизские матки лошадей упраздненного Константиновского завода, у частных лиц — рысистых жеребцов. Получил из царской казны 326 десятин лугов в урочище Кордон (на границе с нынешней Жамбылской областью). Государственное конезаводство выслало ему безвозмездно одиннадцать верховых полукровок, поставив при этом Николаю Ивановичу условие «открыть при заводе бесплатную случную конюшню для нужд туземного населения». Поставленное условие Иванов неукоснительно выполнял.

Однако больше известна его роль в появлении в Чимкенте сантонинного завода (ныне «Химфарм», первое фармацевтическое предприятие на территории нынешнего Казахстана).

В битве за цитварную полынь (дармину) строительство завода по переработке этого глистогонного средства выиграл Иванов, отодвинув в сторону крупного московского купца первой гильдии Фридриха Карла Кёлера, который уже занимался переработкой сырых продуктов в химические и фармацевтические препараты. Не помогло Кёлеру и обращение к туркестанскому генерал- губернатору Михаилу Черняеву. Можно с уверенностью сказать, что послужило отказом.

Иванов пробился к губернатору. Документы зафиксировали дату встречи Черняева и Иванова. Случилось это 1 ноября 1882 года. Генерал выслушал Николая Ивановича и попросил написать ему докладную записку для правительства о монополии на сантонинное дело. В областном государственном архиве хранится копия этого документа.

Привожу аргументы Иванова относительно цитварной полыни: «Как мне достоверно известно, на существующих ныне в Европе четырех заводах (из коих три — в Германии, один — в Англии) вырабатывается сантонин только в 150 пудов цитварного семени, которое отсюда вывозится за границу, то я, не только чтобы ослабить конкуренцию с нами, но, безусловно, вытеснить иностранный сантонин на европейских рынках, решился построить огромный завод с выработкой сантонина не менее чем на 150 тысяч или даже 200 тысяч пудов цитварного семени».

Чем Иванов переиграл Кёлера? Тем, что сообщил о вложении в сантонинное дело ровно в пять раз больше, чем предлагал его конкурент — полмиллиона рублей. Сумма огромная, поэтому Иванов попросил правительство о льготах. Они заключались в том, чтобы «отвести мне в полную собственность на местности Бугунь участок свободный, теперь пустой и никому не принадлежащей земли, в достаточном количестве под заводские здания. И приписать к заводу достаточный участок земли для бесплатного отвода под поселок заводских рабочих, который при открытии завода неминуемо должен образоваться. Выдать привилегию на 15-летнее исключительное право на производство в здешнем крае сантонина из цитварного семени на точном основании существующих законоположений. В видах обеспечения от убытков при такой громадной затрате капиталов допустить беспошлинную продажу сантонина не только на месте, но и на всех заграничных рынках. Предоставить мне беспошлинный вывоз из-за границы всех необходимых для устройства этого завода машин и аппаратов, что признается совершенно необходимым ввиду затруднительности устройства в такой пустынной местности, где нет даже простых кузниц».

Однако Минфин Российской империи отказал М. Черняеву о предоставлении Иванову права на монополию на внутреннем и внешнем рынке. Разговор уже шел о безвозвратных вложениях в дело. И тогда Николай Иванович предложил своему зятю Никифору Савинкову, купцу первой гильдии, создать совместное промышленное товарищество «Сантонин» для закупа за рубежом оборудования для предприятия.

Земля под строительство завода была куплена на деньги Иванова, а это около трех десятин на берегу Бадама.

Завод был построен довольно быстро — в 1884 году. Иванов с Савинковым вложили в строительство и оснащение оборудованием меньше, чем было заявлено Черняеву — 400 тысяч рублей серебром, но все равно сумма большая. Первая продукция составила 189 пудов сантонина, что гораздо больше, чем было обещано.

Забегая вперед, отмечу, что в 20-ые годы ХХ века сантонин спас от голода много жизней: его продавали за границу за валюту, приобретали на нее продовольствие. Спасал завод людей и в Великую Отечественную войну.

После революции, конечно же, предприятие было конфисковано. В одном из фондов областного госархива есть письмо, датированное 5 апреля 1918 года, которое коллектив назвал «провокационным и клеветническим», потому что автором являлась одна из наследниц Иванова. Она просила администрацию предприятия «разъяснить» рабочим и служащим, что советское государство, конфисковавшее у них завод, не сумеет справиться с производством. «Завод погибнет, — писала она, — а рабочие и служащие останутся без работы и лишатся куска хлеба». Видимо, было тайное желание вернуть предприятие владельцам, на самом деле вложившим много средств, наладившим выпуск экспортной продукции.

Однако не все с сантонинным заводом было благополучно. Конкуренция на мировом рынке заставляла промышленников действовать по обстоятельствам. С 1889 по 1895 год сантонинный завод не работал, не хватало сырья. Дармина вытаптывалась скотом. В письме на имя военного губернатора и командующего войсками Сыр-Дарьинской области Николая Ивановича Гродекова Н. Савинков написал: «Растение есть исключительное достояние Туркестанского края. Это представитель отжившей уже флоры земного шара… На наших современников ляжет тяжелая ответственность перед всем человечеством, если они не озаботятся сохранением этого полученного человечеством растения, по крайней мере, до тех пор, пока человеческий гений не найдет замены сантонина другим веществом».

Предчувствие не обмануло Савинкова: ученые разработали химический способ получения лекарства. И Германия-импортер снизила цену на пуд чимкентского кристаллического сантонина с 250 рублей до 80. В итоге российский спирт, с помощью которого отделяются от сантонина примеси (смола, масло), стал дорогим.

В такой сложной конкурентной обстановке надо было искать новые пути вложения капитала. И этим могло стать сахарное производство. Ежегодно Сыр-Дарьинская область завозила из центра России 435 тысяч пудов сахара.

Осторожный и вдумчивый Савинков смотрел в будущее, оценивая дальнейшую перспективу производства сантонина, даже когда угрозы сантонинному заводу не было. Тем не менее он поручил немецкому инженеру-технологу Э. Ф. Донату изучить со всех сторон свеклосахарный бизнес в Чимкенте, чтобы «потом перевести Чимкентский сантонинный завод под сахарный». (Подробности о новой специализации сантонинного завода удалось узнать из документа «Свеклосахарный завод и разработки местных каменноугольных копей», изданном под редакцией секретариата Сыр-Дарьинского статистического управления в 1898 году. Документ был приобретен областным государственным архивом в Узбекистане).

В течение трех лет, с 1887-го по 1889 год, на 900 десятинах выращивалась сахарная свекла. Работали на свекольных плантациях жители Красноводска, Черноводска и Беловодска, а также переселенцы из Курской и Воронежской губерний, знакомые с методом ухода за этим корнеплодом. Семена привозили с очень известного в мире Ново-Таволжского сахарного завода братьев Боткиных, которые брали медали за высокое качество сахара-песка на международных выставках в Антверпене, Париже, Чикаго.

Результаты в Чимкенте оказались даже лучше, чем у Боткиных. Сахаристость нашей свеклы оказалась высокой: земля, солнце, вода отозвались на уход за корнеплодом. Выяснилось, что «машины и аппараты сантонинного завода почти все могут быть употреблены в деле», сделал вывод Донат. Правда, надо было возвести еще и «солидную постройку из жженого кирпича длиной главного корпуса в 40 сажень, шириной — в семь», чтобы запустить завод.

К сожалению, не удалось выяснить, насколько производительно работал сахарный завод. Но достоверно известно, что чимкентский сахар
вывозился даже в Персию.

Савинков не дал полностью простаивать сантонинному заводу, когда упала прибыль, и заранее подготовился к его частичному перепрофилированию, воспользовавшись схожестью некоторых технологических процессов и возведенными постройками.

В 1896 году сантонинный завод вернулся к производству профильной продукции. Но к этому времени конкуренция на рынке сантонина резко возросла. Стараясь поднять цены на сырье, владельцы чимкентского завода иногда придерживали на складах продукцию, чтобы удержать цены. В этой ситуации немцы объединили капиталы предпринимателей в единый синдикат по сбыту сантонина. Они закупили сантонин в большом количестве по 85 рублей за пуд, а в Японию и Северную Америку стали продавать по 600 рублей. Еще и захотели создать конкуренцию чимкентскому заводу. В Российской империи решили противостоять германцам и помогли российскому купцу Никитину и германскому подданному В. Пфаффу построить небольшое предприятие в Ташкенте. Но вскоре в Европе нашли более дешевый заменитель сантонину, что привело к падению цен на это вещество. Тогда Никитин, Иванов, Савинков и Пфафф объединились в российский синдикат.

Ташкентский завод был закрыт, а чимкентский опять вышел на первые позиции.

Сантонинный завод впоследствии перешел к Савинкову, оставаясь под названием «Сантонинный завод Савинкова и Никитина».

До первой мировой войны покупателем сантонина по-прежнему оставалась Германия. После 1914 года его распределение проходило через руки концессионера Гольдберга.

Однако в памяти народа по-прежнему производство сантонина связывают с именем Николая Ивановича Иванова. На территории «Химфарма» до сих пор сохранилось двухэтажное административное здание, которое сотрудники предприятия называют «домом Иванова».

Есть еще одна страница в биографии Николая Ивановича: он не жалел денег на обучение детей в школах, училищах, выделял средства и на содержание дома престарелых.

Автор благодарит за помощь в подготовке публикации Х. Кичкембаеву, сотрудницу областного государственного архива.

Людмила Ковалева