— Дочка говорит: «Ну куда Вы, папа? На дворе по утрам подмораживает, простудитесь, а в доме тепло!» Она меня все при себе держит, а я ведь еще не совсем согнулся! Были хвори, а теперь все на свежий воздух тянет! — говорит мне дедулечка.
Он — маленький, сухонький, как опавший осенний лист, все хорохорится — какой-никакой, но мужик, хотя и под 80! А, может, и больше.
Лавка широкая, деревянная, у калитки пристроенная, а над нею нависли ветки клена, опутанные паутиной. Кто мимо идет, дед Федя зазывает. Вот меня, например, чтобы рассказать, что дочка хорошая, заботливая. Главное, думаю, погреться на солнышке — хотя октябрь уж на дворе. Но после осенней прохлады тепло передумало уходить, вернулось. «Мы со своей бабкой сидели на лавке рядком, — рассказывает мне дед. — Я ее за красоту и доброту нежил, а она все краше и краше становилась. До самой смерти красота не сходила с ее лица: глаза синие, а ресницы черные. И волосы с проседью, как будто лебедь прикрывал ее смоляные кудри своим белоснежным пером. Она смеялась на мои ласковые слова и говорила: «Бабье лето, бабье лето!»
Дед Федя умолк ненадолго. Воспоминания вышибли слезу, он зашмыгал носом, но взял себя в руки.
— Давеча поинтересовался, что за такое бабье лето. Так это, оказывается, антициклон! Как же моя суженая могла себя с ним сравнивать?
— Это когда после осенних холодов возвращается тепло, — нахожу ему свое понимание бабьего лета. — И то, что казалось, уходящим навсегда, возрождается. Может распуститься сирень… Небо, правда, тускнеет, теряет синеву, и нет такого частого звездопада, каким он бывает весной в период любви — это я уже о себе, давно не смотревшей на ночное небо и не загадывающей желания с любимым, — его уже нет. — Это время, когда ваш клен раскидывает вокруг пурпурные россыпи резных листьев. Видите, в паутине на высокой ветке запутался какой-то жучок…
Но дед меня уже не слушал. Мимо проходила другая женщина, и он ее позвал:
— Куда это ты наладилась? Присядь на минутку!
Женщина присела, а я ушла, оставленная дедом, несмотря на мое поэтическое объяснение бабьего лета, без внимания.
Мне подумалось, что у мужиков в глубоком возрасте тоже бывает «бабье лето», когда они верят, что возвращается весна, стороной проходит холодная осень. И иногда еще случается звездопад, под который можно загадать желание, что ты до последних своих дней не останешься один. И будет кому сказать, что твои глаза синее неба. Дед, прихожу к окончательному выводу, не свои косточки хотел греть на солнце, он искал тепла, своего «бабьего лета».
Пусть деревья желтизной
Уж слегка поддеты,
Не печалься, ведь
Пришло наше бабье лето,
— вспомнила Ольгу Берггольц.
Она объясняла, что происходит с нами, ожидающими бабьего лета. И забывающими о своем возрасте.
Л. КОВАЛЕВА