Думаю, не ошибусь, если назову главной традицией чеченского народа воспитание детей в духе многовековых национальных устоев. Из них центральное место занимают семейные отношения.
Причем они не рассматриваются только как взаимоотношения между родителями и детьми, они распространяются на весь круг родственников, и даже более — на все сообщество. Если кто-то совершит поступок, заслуживающий с точки зрения вайнахской этики поощрения, то это поставят в заслугу прежде всего его родственникам и скажут: «Было бы стыдно сыну (дочери) такого отца поступить иначе». И, наоборот, упрекнут семью в случае неблаговидного деяния. Другими словами, поведение любого из многочисленного родственного клана оценивается не только как личностное, а рассматривается как следствие принадлежности его к данной семье, родственной группе.
Правила взаимоотношений в семье и этика воспитания детей складывались веками. Краеугольным камнем тут было и остается неукоснительное уважение к старшим, даже если речь идет о разнице лишь в несколько месяцев, не говоря уже про возраст аксакалов. Это выражается во множестве деталей в поведении младших. Вообще, почитание старости характерно для всего Кавказа, но все же у чеченцев оно выражено ярче. Это подтверждают и результаты проведенного три года назад одним из российских гуманитарных вузов молодежного анкетирования, целью которого было выяснить особенности отношения к старикам в современной чеченской культуре. На вопрос, прислушиваетесь ли вы к старым людям, доверяете ли их мнению, утвердительно ответили 96 процентов опрошенных. Дай бог, чтобы какой еще народ мог похвастать таким результатом!
В чем же секрет столь устойчивых связей между старостью и молодостью? Причин, как всегда, несколько. Важно учитывать главную из них: чеченцы никогда не относились к детям по принципу «бог дал, бог взял». Старались взять, если не давал, и не отдать, если забирал. Для этого еще в глубокой древности чеченцы разработали многослойную систему оберега детства и материнства. Она касалась как утилитарных, выверенных практикой действий, так и обращения к магическим силам.
Удивительное уже в том, что, похоже, первые родильные дома были у чеченцев. В нынешнем понятии их таковыми, конечно, не назовешь, но прообразами точно можно. Это была изолированная постройка с большой комнатой, стены которой чисто выбелены. Посреди дощатый настил на девятнадцати вбитых кольях. Во время родов весь пол застилался свежими углями, по ним повитухи и их помощницы ходили босыми. Горел очаг. Помещение содержалось в большой чистоте, в том числе и за счет того, что его постоянно окуривали дымом, а ведущие к входу дорожки посыпались стерильной золой из очага.
Такой «роддом» был общим для всего рода. Более того, в нем могли разрешиться от бремени и женщины со стороны. Но для них было одно условие: новорожденного мальчика нарекали именем хозяина земли, на участке которого стояло родильное помещение, а девочке давали имя повитухи или, в случае двойни, имя одной из дочерей хозяина.
Особое бережное отношение к ребенку начиналось еще до появления его на свет. Оно касалось будущей матери. Та с наступлением беременности вступала в полосу жизни, полную всевозможных запретов: не есть то, не делать это. Например, не допускалось выбрасывать мусор, присутствовать на оплакивании покойника, смотреть на зайца и многое другое. В то же время бдительно следили за ее правильным питанием и неукоснительно исполняли ее гастрономические капризы. А когда угощали, говорили: «Это мы не тебя угощаем, а нашего высокого дорогого гостя, которого ты носишь у сердца».
Неуверенность в благополучном исходе родов, постоянная угроза смерти матери или младенца вынуждали прибегать к магическим обрядам. Самым верным оберегом у чеченцев считалось как можно дольше хранить в тайне сам факт беременности. По возможности до той поры, пока это не станет очевидным. И тогда свекровь ставила в комнате невестки намоленные зерна пшеницы и следила за тем, какими будут ростки. Если вялые, надо побеспокоиться об оздоровлении атмосферы: зажечь во дворе костры, дабы отогнать злых духов, а угли потом разложить по укромным местам комнаты.
А в целом забота о будущем потомстве начиналась с момента вступления в брак. В знак грядущей многодетности невесте, переступившей порог дома жениха, давали на руки ребенка, обычно сына-первенца почетных родственников. А брачную постель стелила здоровая многодетная женщина, у которой есть сыновья. Незамужних и бездетных старались к молодоженам не допускать, дабы избежать сглаза.
И если беременность подходила к благополучному финалу и в доме появлялся младенец, событие отмечалось. Особенно шумно и застольно приветствовали мальчиков. Стрельба из ружей с крыши счастливого отца и его родственников, угощения и подарки, поздравления и пожелания. А повитуха посылала кого-нибудь оповестить ждущих словами: «В стену камень вставили!» Если рождалась девочка, сообщали: «Из стены камень забрали».
Далее начиналось трепетное отношение к новорожденному, тоже обставленное всяческими ритуалами. Например, часть пуповины высушивали и клали под матрас в колыбельку – шугнуть нечистую силу. Но до этого очень важным считалось искупать мать и ребенка одновременно. Во время этого обряда младенца как бы прибинтовывали к животу матери светлой тканью. После развязывали повязку, приговаривая: «Теперь твое место в нашей общине, здесь тебе очень рады! Ты будешь в тепле, как в утробе матери, мы тебя не обидим. Рядом с нами много света и любви. И да будут твои дни и годы долгими!»
Весь комплекс обычаев и обрядов, связанных с рождением детей, веками преследовал одну цель — обеспечить многочисленное потомство. Сегодня эта обрядовость сильно трансформирована, но не сведена на нет, особенно в горных селениях. А в городах наблюдается тенденция к ее возрождению. По-прежнему остаются обязательными в силу авторитета старших ритуалы имянаречения, первого зуба и первого шага, некоторые другие. Старшее поколение грустит об утрате былых обрядов и магических запретов дородового и послеродового периодов и связывает с этим болезненность современных молодых матерей и детей.
В интервью «Эху Москвы» Руслан Кадыров рассказал, какие взаимоотношения у него были с отцом:
— Нас воспитывали строго. Я никогда не садился в присутствии отца и не начинал с ним разговор, только отвечал на его вопросы. Все, что я хотел сказать ему, передавал через маму, она всегда была посредником. Я не помню, чтобы он меня хвалил в лицо. Что он доволен моими поступками, я узнавал от друзей и родственников. Для меня самой большой радостью было угодить отцу и делать все, что он советовал. А учил он делать добро, трудиться, тянуться к знаниям, чтобы быть полезным своему народу. У нас первый долг мальчика — быть сыном своего народа, всех родственников, односельчан, всегда быть защитником и стремиться к миру. Такие же правила и такие установки теперь и в моей семье, и сохранятся в семьях моих детей.
Собственно, действующий президент Ичкерии кратко изложил суть того, чему дано определение «нохчалла». Нохчалла – это все особенности чеченского характера в одном слове. Оно включает весь спектр норм жизни чеченца, это их своеобразный кодекс чести. Ночхалла — то, чему следует чеченец добровольно, по внутреннему глубинному зову тех традиций, которые складывались столетиями, впитывались с молоком матери и наблюдались в жизни своего этноса. Они еще не расшатаны и поддерживаются абсолютным большинством.
В древней народной педагогике чеченцев хоть и было многое скорректировано временем, но главное осталось. Этим главным является воспитать в девочке хорошую мать и добропорядочную жену, а в мальчике — чувство «яхъ». Если о человеке говорят, что у него нет «яхъ», это верный признак того, что он потерял авторитет среди людей своего круга. И, напротив, признание, что у него сильно развит «яхъ», означает высшую похвалу. Значимость этого социально-психологического явления отражают пословицы: «Не физической смерти бойся, бойся жизни без «яхъ», «Кто теряет «яхъ», тот теряет свободу». «Яхъ» заставляет вытащить кинжал, не моргнув глазом, и он же говорит чеченцу: «Без нужды кинжал не вынимай, а без славы не вкладывай». Вот это чувство и стараются воспитать всеми способами, в том числе и используя арсенал стародавних обычаев. При этом сами чеченцы не всегда могут объяснить происхождение тех или иных традиций и их конечную цель. Просто скажут: так надо, так заведено.
В нохчалле отражено и наиглавнейшее качество чеченской натуры — природное стремление к свободе. Быть независимым — непреходящая личностная черта представителей этой нации, сумевшей себя сохранить во всех сложных перипетиях истории. Это стало причиной того, что «укротителю» Кавказа генералу Ермолову пришлось признать: «Я видел много народов, но таких непокорных и не поддающихся, как чеченцы, на земле не существует».
Зинаида Савина
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!