140 лет назад в Чимкенте был построен сантонинный завод на немецком оборудовании фирмы братьев Бургдорф, руководил монтажом немецкий подданный Ф. Кнапп. А через год, в 1885-м, было произведено 189 пудов 18 фунтов сантонина. Того самого, о котором в 1896 году писала газета «Туркестанские ведомости»: «Целый мир лечит свои недуги тем аптекарским снадобьем, которое получается из цветочных головок цитварной полыни, растущей по берегам среднего течения реки Арысь, протекающей в Чимкентском уезде».
Стоит напомнить, что в производство сантонина вложил не менее 400 тыс. рублей российский купец Николай Иванов (думал, что затраты будут большими). Своими инвестициями он перебил охоту основателя фармацевтического дела в России Фридриха Карла Кёллера обойтись вложением в строительство предприятия на местной дармине 100 тыс. рублей, что было очень мало. Поэтому Туркестанский генерал-губернатор М. Черняев склонился в пользу Иванова, с которым у него состоялась встреча. Он предложил купцу первой гильдии написать докладную записку с соображениями по поводу строительства предприятия и сбыта сантонина.
На самом деле Иванов, пообещавший Черняеву, что вложит полмиллиона рублей в строительство, таких денег в наличии не имел.
Он договорился в Москве с гамбургским торговым домом «Вебер и Цебель»: если они согласятся вложить средства в строительство завода, то им в течение пяти лет после сдачи предприятия в эксплуатацию будут отчислять по 5% с оборота.
Завод был построен. Сбыт сантонина по договоренности взял на себя торговый дом «Вебер и Цебель».
До сих пор на территории бывшего завода, сейчас это «Химфарм», сохранились здания той поры. Пожалуй, это единственное, что осталось от Российской империи из промышленных предприятий до сегодняшнего дня в Шымкенте.
История сантонинного завода XIX-XX веков наполнена и другими интересными событиями, о чем с помощью архивных документов расскажу.
Почти сразу же после Октябрьской революции на территории бывшей Российской империи началась национализация отраслей промышленности. Что касается дармины, то тут же был издан приказ по линии Наркомата здравоохранения: «В дополнение и развития Декрета Совета Народных Комиссаров Туркестанского края №1676 от 30 апреля 1918 года вся дармина, произрастающая в пределах Туркестанской Советской Республики, объявляется национальной собственностью, она не может являться предметом купли и продажи частными лицами. Виновные в нарушении этого приказа должны быть привлечены к суду революционного трибунала».
1 июля 1918 года был издан приказ Совнаркома Туркестанской Советской Республики о национализации Чимкентского сантонинного завода. В приказе было записано: «Находящийся в Чимкентском уезде сантонинный завод и все производство, связанное с ним, объявляются национальной собственностью рабоче-крестьянского правительства Российской Советской Федеративной Республики. Все служащие, рабочие и мастеровые остаются на своих местах и продолжают вести свои функции по обслуживанию предприятия. Уклонение или манкирование будут рассматриваться как саботаж рабоче-крестьянскому правительству…»
Комиссаром предприятия назначили Михаила Ивановича Зибарова, в распоряжение которого, а также заводского управления, должны быть немедленно переданы архив, ценности и все остальное, относящееся к предприятию имущество и капиталы».
В Государственном архиве Туркестанской области есть документы с описью того, что находилось на предприятии на время с 1 по 14 июля 1918 года. В частности, отмечалось, что здание завода выполнено из жженого кирпича на фундаменте из известкового материала, привезенного из Казыгурта. Имущества было много и всякого, в том числе лаборатория, оснащенная современным оборудованием. Но большевиков интересовал больше сантонин — товар экспортный, приносящий хорошую прибыль. Было все подсчитано: сколько осталось в РСФСР, а сколько — за рубежом.
В это время в администрацию завода, как описано в одном из архивных документов, поступило «возмутившее весь коллектив клеветническое, провокационное письмо от 5 апреля 1918 года от жены бывшего владельца сантонинного завода Иванова, в котором она просила «разъяснить» рабочим и служащим, что советское государство, конфисковав завод, не сумеет справиться с руководством и организацией производства данного предприятия. «Завод погибнет, — уверяла она, — а рабочие и служащие останутся без куска хлеба».
Но Москва и товарищ Ленин «вцепились» в сантонинный завод мертвой хваткой.
Документы облархива свидетельствуют, что чимкентский сантонин развозился по всему миру. Куда товар экспортировался? Где и сколько осело?
На июнь 1914 года у концессионеров: у Бибера в Гамбурге — 4 930 кг, у Бертера в Мангейме — 29,4 кг, у Марка в Дармштате — 3 004 кг.
По сведениям на август 1918 года: у Оволянникова в Персии — 200 кг.
А к моменту революции в Москве было 1 100 кг сантонина, во Владивостоке — 1 850 кг, в Англии — 750 кг, Японии — 450 кг, Америке — 4 075 кг.
Находилось в пути, по сведениям на ноябрь 1917 года, 3 510 кг, на март 1918 года — 10 624 кг. После национализации завод продолжал работать, запасов сырья было достаточно. Продукция экспортировалась в Индию, Китай, Японию Англию, Америку.
Однако вскоре молодая Советская республика оказалась в блокаде, устроенной империалистическими государствами, что временно прекратило вывоз сантонина из РСФСР за рубеж.
В 1919 году завод начал выпускать лакрицу и мыло. Вот тогда-то и начались опыты по производству технического морфия, метод извлечения которого был впервые разработан в СССР.
В. Ленин заинтересовался Чимкентским сантонинным заводом, экспортный потенциал которого был огромен. 15 сентября 1921 года Владимир Ильич написал заместителю наркома внешней торговли Николаю Ивановичу Радченко записку: «Прошу Вас срочно с подателем сего прислать следующие сведения:
1. Какое количество сантонина числится по Внешторгу?
2. Где, в каких и кому принадлежащих складах хранится?
3. Сколько реализовано, по какой цене и где?
4. Каким порядком и через кого реализуется?».
На другой день — 16 сентября 1921 года — из Наркомата ответили: «…сообщаем данные о запасах и выработке сантонина:
1. Имеется в Москве на Бухаринской таможне 600 пудов.
2. Прибыло из Туркестана на этих днях и должно быть передано на Бухаринские таможни (запас на 1 января 1921 года — 125 пудов 15 фунтов).
Итого в Москве имеется 725 пудов 15 фунтов.
3. На Чимкентском заводе вероятная выработка текущего года — 152 пуда.
4. В Лондон через Ревель было отправлено за два раза всего 150 ящиков 7 500 кило, около 465 пудов.
5. Реализована в Лондоне первая партия в 40 ящиков по цене 73 с половиной фунтов стерлингов за кило.
6. Завод имеет запасов цитварного семени на 1-1,5 года, переработка продолжается, но полуфабриката (некристаллизованного сантонина), который по цене равняется почти готовому сантонину и который по мере переработки предполагается (на основании сегодняшних переговоров с Главфармазовом) переслать и хранить в Москве.
Предположительно, размер выработки в 1921 году 245 пудов)».
На полученной справке Ленин делает расчеты, из которых выходит, что государство из-за реализации глистогонного лекарственного препарата может ежегодно получать на мировом рынке примерно семь миллионов рублей золотом.
Данные за последние годы по заводу свидетельствовали о том, что монопольное владение зарослями дармины позволяло владельцам Чимкентского сантонинного завода систематически повышать стоимость своей продукции, а это увеличивало прибыль предприятия. Так, если в 1901 году килограмм сантонина стоил 17 рублей, в 1905-м — 32 рубля, в 1910-м — 37 рублей, то в 1913-м — 100, а в 1917-м — 180 рублей.
К слову сказать, до Первой мировой войны покупателем сантонина оставалась Германия. Поставки шли через торговый дом «Вебер и Цебель». После 1914 года распределение поставок из Чимкента проходило через руки концессионера Гольдберга. Чимкентские заводчики, в числе которых был не только Н. Иванов, но и его зять Н. Савинков, получили прибыль в 1 млн. 350 тыс. рублей.
Понятны «злость и беспокойство вдовы Иванова», чей муж и зять много вложили в сантонинный завод, но все потерявшей. Но и понятен интерес товарища Ленина, у которого государственная казна была пуста.
В сущности, огромный объем производства Чимкентского завода мог вытеснить иностранный сантонин на европейских рынках, что и обещал Н. Иванов при беседе с генерал-губернатором Туркестанского края М. Черняевым.
24 сентября 1924 года секретарь председателя Совнаркома и личный секретарь Ленина Лидия Александровна Фотиева телеграфировала председателю Туркбюро ЦК РКП(б): «По поручению товарища Ленина прошу сообщить, существует ли только один завод по выработке сантонина, именно Чимкентский, или есть еще другой, а также подробности о работе этих заводов».
Переписка на редкость оперативная. Заместитель председателя Туркбюро ЦК РКП(б) Яков Христофорович Петерс (будущий заместитель председателя ВЧК Феликса Дзержинского) отправляет Ленину справку об истории завода.
В Ташкенте создаются небольшие сантонинные предприятия. Но они, не выдержав конкуренции с Чимкентским заводом, свернули свою деятельность.
Ленин продолжает интересоваться Чимкентским заводом. Этим золотым приобретением молодого государства… Он поручает
Фотиевой найти все материалы о сантонине и «передать ученым на спешное изучение».
Обстоятельный доклад и обобщение данных позволили Ильичу глубже ознакомиться с состоянием завода и оценить выгодные перспективы для экономики государства.
22 ноября 1921 года Совет Труда и Обороны принял постановление за подписью В. Ленина «Об организации управления Чимкентского сантонинного завода».
«В целях наилучшего регулирования как заготовки цитварного семени, так и производства и продажи сантонина, Совет Труда и Обороны постановляет:
1. Изъять сантонинный завод из ведения Центрального Совета Народного Хозяйства Туркреспублики и передать его в непосредственное управление ВСНХ…»
Постановлением дается исключительное право заводу заготавливать цитварную полынь и перерабатывать ее в сантонин. А вот продажу на внутреннем и внешнем рынках решено было сосредоточить в руках особого уполномоченного НКВТ (Наркомат внешней или внутренней торговли. Аббревиатура одинаковая — авт.), которого необходимо было ввести в состав управления завода.
В постановлении был пункт, разрешающий отчислять заводу 20% от стоимости выработанных продуктов на заготовке цитварной полыни и ведение производства, а также для содержания предприятия. Особо отмечается, что за сантонин, проданный на мировых рынках, государство получает валюту, но завод будет иметь эти самые 20% в «советских знаках».
И напоследок: «Объявить все запасы цитварного семени и сантонина как чистого, так и неочищенного, находящимися как в ведении государственных учреждений, так и кооперативных организаций и частных лиц, подлежащих немедленной сдаче НКВТ».
Как отреагировали рабочие завода на это постановление? «Это вызвало большой трудовой и политический подъем. Дату выхода постановления стали считать днем второго рождения завода» — так высказывались рабочие на собраниях.
А потом случилось новое событие: 3 июня 1925 года Совет Труда и Обороны, рассматривая вопрос «О ликвидации треста «Сантонин» и передаче его имущества Киргизской Автономной Советской Социалистической Республике», принял постановление, обязывающее Высший Совет Народного Хозяйства Союза СССР передать находившийся в его ведении сантонинный завод в месячный срок со всеми активами и пассивами Киргизской Автономной Советской Социалистической Республике».
Но по-прежнему за НКВТ СССР было сохранено исключительное право реализации сантонина и цитварного семени на внешнем рынке. Валовая выручка от продажи сантонина за вычетом всех производственных, организационных и торговых расходов, а также комиссионных вознаграждений распределялась следующим образом: 60% поступало в доход Казахской ССР, а 40% — в доход СССР.
В связи с упразднением треста «Сантонин» Чимкентский сантонинный завод был переименован 5 июня 1925 года в Первый Государственный химико-фармацевтический завод, которому было присвоено имя Феликса Эдмундовича Дзержинского.
К началу Великой Отечественной войны химфармзавод был одним из ведущих в Союзе предприятий в своей отрасли, на котором были произведены новые лекарственные препараты — плод творческой мысли коллектива. Для нужд Красной Армии был освоен выпуск нескольких видов продукции, которая шла для восстановления здоровья бойцов, предупреждения эпидемических заболеваний в тылу и на фронте. Но не только это было записано в актив коллектива завода.
Один из эпизодов того времени.
В 1943 году коллектив завода получил приветственную телеграмму от Государственного комитета обороны: «Прошу передать рабочим, работницам, инженерно-техническим работникам и служащим химфармзавода имени Дзержинского благодарность Красной Армии о собранных 72 000 рублей и облигаций на сумму 17 950 рублей на строительство танковой колонны «Южный Казахстан».
Специфика предприятия — выпускать лекарства, без которых, к сожалению, мы не обходимся. И не только по этой причине оно живет почти полтора века. Причина? Возможно, она кроется в том, что на этом заводе всегда были собраны люди, накрепко связанные общим делом.
А, может, причина, в другом? Но нет больше у нас в области предприятия, которое пережило самые сложные времена в нашей истории и продолжает жить и развиваться.
Людмила Ковалева
Автор благодарит за помощь в подготовке этой публикации Х. Кичкембаеву, сотрудницу областного госархива.
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!