Педагог и писатель Константин Ушинский дал точный словесный портрет нашей сегодняшней героини в сказке «Лиса Патрикеевна»: «У кумушки-лисы зубушки остры, рыльце тоненькое, ушки на макушке, хвостик на отлете, шубка тепленькая. Хорошо кума принаряжена: шерсть пушистая, золотистая; на груди — жилет, а на шее — белый галстучек. Ходит лиса тихохонько, к земле пригибается, будто кланяется. Свой пушистый хвост носит бережно, смотрит ласково, улыбается, зубки белые показывает.
Роет норы, умница, глубокие; много ходов в них и выходов, кладовые есть, есть и спаленки, мягкой травушкой полы выстланы. Всем бы лисонька хороша была хозяюшка, да разбойница она хитрая: любит курочек, любит уточек, свернет шею гусю жирному, не помилует и кролика».
Правда, автор здесь ограничивается гастрономическими пристрастиями рыжей хулиганки. Но у него литературное произведение, а в народных сказках характер и повадки лисы раскрыты в полном объеме. Коварная, хитрая, врет направо и налево, способна каждого обвести вокруг пальца.
Жертвами ее обмана и ловкачества стали не только наивный колобок, простодушный козел и доверчивый петушок, но и умные звери – волк, медведь, даже верблюд из казахской сказки. А уж всякая мелочь – муравей, дрозд, еж, тетерев, мышонок – те и вовсе становились легкой добычей. Правда, на время: известно, что в сказках всегда хеппи-энд и зло непременно наказано.
А между тем лиса и в жизни та еще прохиндейка. Охотники отмечают ее находчивость: она способна выскочить на трассу, чтобы сбить с погони мчащихся за ней собак. Она умеет маскироваться. Может близко подойти к жилью, если видит, что собака на цепи. Лиса в критической ситуации умеет притвориться мертвой — труп трупом. Совсем как в сказке «Лисичка-сестричка и серый волк»: «Наловил дед рыбы и везет домой целый воз. Вот едет он и видит: лисичка свернулась калачиком и лежит на дороге. Дед слез с воза, подошел, а она не ворохнется, лежит себе как мертвая».
Охотники твердят, что лиса при звуке выстрела способна рухнуть недвижимо, позволить себя поднять и переложить – да что угодно, а потом, улучив момент, рвануть во все лопатки.
Вот ведь какая! Но при всем при этом у хитрованки есть забавные слабости. Она, например, легко ведется на запах скипидара, селедочного рассола и губной помады – этим ее можно заманить в ловушку. А еще вызывает удивленье лисье любопытство: хищница запросто отклонится от маршрута обследовать оброненную варежку или фантик, изучить пустую консервную банку.
Потому-то и разнообразно ее поведение в сказках. Да и весь ее лисий образ противоречив. Это сказывается уже в названиях: то она Патрикеевна, то кумушка, то лисичка-сестричка. Вот и разберемся, что и откуда в сказочной Лисаньке, Лисафье, Лисавете Ивановне – и так ее величают.
Лисица в сказках выступает образчиком вора и мошенника, существа коварного, хитрого, изворотливого и в высшей мере эгоистичного. Обман и притворство – ее главные орудия. Каких только проделок за ней не числится.
Петушка выманила классическим деликатесом: «Петушок, петушок, золотой гребешок, выгляни в окошко – дам тебе горошку». С детства в наших ушах звучит его отчаянный крик: «Несет меня лиса за темные леса, в далекие страны, в чужие земли». Рейдерский захват заячьего жилья совершила? Совершила, и мы искренне сочувствовали пострадавшему: «Была у меня избушка лубяная, а у лисы – ледяная». Волка надурила? Надурила, посоветовав ему опустить хвост в прорубь и приговаривать: «Ловись, рыбка, большая и маленькая». И это малая толика ее преступлений, которые в целом тянут на пожизненное.
И вот тут возникает вопрос: почему лисе приклеили отчество Патрикеевна? Какое-то оно мягкое, добростарушечье. Мы же, чтобы подчеркнуть душевное расположение к человеку, зачастую отбрасываем имя и обращаемся только по отчеству: Петрович, Лексеевна, Саныч. Потому Патрикеевна как-то не для разбойничьего нрава лисы. Но это только на наш взгляд. А столетия назад имя Патрикей было нарицательным, и от него стыла кровь в жилах. Дело в том, что в XIV веке Патрикей Паримонтович, внук знаменитого литовского владыки Гедиманиса, стал наместником Новгорода.
За свободолюбивыми новгородцами водилось такое – звать на правление сторонних князей. А после прогонять, если что не так. С Патрикеем отношения не сложились: князь сеял вражду промеж народа, прослыл своей изворотливостью, хитростью, жадностью. При нем создались команды ушкуйников – новгородских речных пиратов, совершавших разбойничьи набеги на прибрежное население Волги и Камы. В общем, темная история, на ту пору по-настоящему вирусная, а Патрикей стал истинным ньюсмейкером. Дурная слава о нем пошла далеко. Так что ничего удивительного, что к уже сложившемуся хитрому образу лисы приклеился патроним на злобу дня – Патрикеевна. Народ быстро и метко реагирует на такие вещи.
А до того века лиса в сказках была без отчества. Но кумой, кумушкой ее уже величали. С чего бы? Ведь «кум» и «кума» — это крестный отец и крестная мать, очень близкие и уважаемые люди, родня. Как язык повернется назвать лису кумой? Что-то тут не то.
А не то тут вот что. Кумой в сказках называют лису преимущественно волк, медведь и собака. А они все состоят в родственных отношениях – относятся к семейству псовых. Поэтому и находят общий язык. Другое зверье по отношению к лисе подобного панибратства не допускает. Потому в болгарской сказке лиса по-свойски говорит волку: «Не бойся, кум, я тебя в обиду не дам и на чужой виноградник не заведу». А в русской «Лиса-повитуха» народ изначально уведомляет, что «жили-были кум с кумой – волк с лисой, и была у них кадочка медку».
В русском языке слово «кума» употреблялось и как обращение к пожилой женщине, и как название немолодой, находящейся с кем-либо в приятельских отношениях.
Встречается в сказках и обращение лисичка-сестричка. Ну, тут опять же все держится на родо-видовом единстве:
— Здравствуй, сестрица.
— Здравствуй, братец.
В разговоре про Патрикеевну интересно отметить принципиальную особенность ее в сказках Востока – японских, корейских, китайских. Там она с иным набором характеристик. Восточная лиса всегда оборотень. Вот типичный зачин некоторых японских сказок: «Случилось это давным-давно. Стояла среди гор маленькая деревушка. Тихо и спокойно там жили люди. Только стали вдруг поговаривать, что поселилась на перевале лиса-оборотень и людей морочит».
Лиса оборачивается кем угодно: глубоким стариком, юной девушкой, монахом. Разумеется, в корыстных целях. И только одна по прозванью Отон-нёро слыла просто шалуньей: наводила морок на путников и брила им головы. Смеха ради.
Кстати, восточный лисий образ занятно использовал Виктор Пелевин в романе «Священная книга оборотня». Там рассказана история отношений лисы-оборотня А Хули и молодого волка-оборотня, на самом деле генерал-лейтенанта ФСБ. Книга по идейному наполнению о поиске жизненного пути, о роли любви в стремлении достичь высшей точки духовности. Кстати, «хули-цзин» в китайском фольклоре – знаменитая лиса-оборотень с ярко выраженной ролью хвоста. Так что Пелевин напрямую заимствовал образ из тамошней мифологии.
Сюжет занятный. А Хули две тысячи лет. Последнее столетие она живет в России и занимается виртуальной проституцией в отеле «Националь». В физический контакт с клиентами не вступает: с помощью хвоста погружает их в мир плотских грез. А потом хвостоверченьем же выводит из состояния сладкого гипноза.
И вот тут восточная Патрикеевна наводит на мысль: а наши-то европейско-азиатские лисы обладали магией хвоста? Есть хоть какой-нибудь намек на это? В сказках вроде как нет, но вот целый ряд пословиц явно заставляет задуматься над темой: «Был бы прост, да привязан лисий хвост», «Лиса все хвостом прикроет», «Всякая лиса свой хвост хвалит», «Лиса своего хвоста не замарает», «Лису узнают по хвосту», «Волка зубы кормят, зайца ноги носят, лису хвост бережет».
Правда же, очень большое внимание уделено этому органу.
А у японцев мифическая лиса-оборотень кицунэ и вовсе о девяти хвостах. Отращивает их примерно по одному в сто лет. Когда появляется девятый, мех лисицы становится серебристым или золотым, а сама она обретает силу бесконечной проницательности.
В сказках нашего детства девятихвостых лис не водилось. Но нечто магическое в хвосте наших кумушек все-таки присутствовало. Вот и в старой народной прибаутке есть на то намек:
«Лиса по лесу бежала.
Лиса хвост потеряла.
Ваня в лес пошел,
Лисий хвост нашел.
Лиса рано приходила,
Ване ягод приносила.
Ее хвост отдать просила».
Чувствуете, какой торг идет. Любой ценой вернуть пропажу.
Не случайно образовался и глагол «хвостить», что значит врать, обманывать, вводить в заблуждение. А он от слова «хвост». Кто у нас в сказках обладатель этого самого роскошного органа?
Лисица, конечно. И это тоже наводит на мысль о непростой роли хвоста у наших Елисавет.
И напоследок о Лисе. Лис как половая противоположность нашей героине в сказках встречается очень редко. Он не менее коварен и вообще мало чем отличается от лисы. А вот с мудрым Лисом мы знакомимся только у Антуана де Сент-Экзюпери. Он подружился с Маленьким принцем и раскрывает ему секреты настоящей дружбы: «Ты навсегда в ответе за того, кого приручил», «Чтобы любить, не нужны слова – они только мешают понимать друг друга». И очень важный совет на все времена от Лиса вот этот: «Зорко одно лишь сердце. Самого главного глазами не увидишь».
Может, тоже морочит голову ребенку? Нет?
Зинаида Савина
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!