Цензура имеет многовековую историю во многих странах мира, она отнюдь не детище спецслужб СССР.
Но наиболее активно она проявила себя во время Великой Отечественной войны. Материалы военной цензуры многие десятилетия находились в архивах под грифом «Совершенно секретно». В настоящее время запрет с них снят. И есть возможность познакомиться с другой стороной жизни в тылу. Ее предоставил областной государственный архив. Знакомство с рассекреченными материалами позволяет глубже понять, какой непростой была Победа.
6 июля 1941 года, через несколько дней после начала Великой Отечественной войны, Государственный Комитет Обороны (ГКО) издал постановление
«О мерах по усилению политического контроля за почтово-телеграфной корреспонденцией». В обязанность Наркомата Государственной безопасности СССР вменялась организация стопроцентного просмотра писем и телеграмм. Для этих целей даже увеличили штат политических контролеров. На вскрытых и просмотренных документах ставился штамп «Просмотрено военной цензурой». Что касается писем, то их вскрывали очень аккуратно, читали тексты, вымарывали строки, которые могли бы отрицательно повлиять на обороноспособность страны, подорвать патриотический дух защитников Отечества или жителей тыла. Наиболее опасной считалась корреспонденция, содержащая сведения государственной важности, а также касающиеся расположения частей. Такие письма конфисковывались.
Письма не должны были задерживаться после вымарывания текстов более чем на сутки. Политконтролеры шлепали свои штампы круглосуточно.
— Моя бабушка, знакомая с репрессиями довоенной поры, делилась воспоминаниями, что писала на фронт мужу только хорошее: «С едой все нормально, тыл работает на Победу самоотверженно, бей фашистов в хвост и в гриву», — рассказала жительница Славянки
А. Шукурбекова. — Всем было понятно, что письма проходят через цензуру и донести до фронта, как на самом деле переживает войну тыл, было почти невозможно. Тем более что бабушка любила своего мужа, жалела его, не хотела обременять своей заботой, ведь ему под пулями было еще труднее.
Письма после просмотра военной цензурой носили «правильный характер».
Многие патриотические письма публиковались в периодической печати, чтобы начисто отмести даже мысль о том, что мы не победим фашистов. И этот идеологический настрой был правильным. Вот что писала в августе 1943 года наша газета: «Мария Сергеева с 1940 года работала на шахте «Ленгеругль», овладев специальностями забойщицы, крепильщицы, навалоотбойщицы. Выполняла по полторы-две нормы в смену. О ее славе узнал фронт, ей от фронтовиков стали поступать письма. Только в 1943 году она получила от фронтовиков более 200 писем».
Но в областном архиве сохранились документы, свидетельствующие, что некоторые письма с негативной информацией о положении в тылу все же доходили до адреса.
Тогда командиры полевых почт направляли свои запросы местным властям, чтобы они приняли меры.
Вот фрагмент из докладной записки начальника УНКГБ по Южно-Казахстанской области майора госбезопасности Володина председателю областного совета депутатов трудящихся товарищу Ишанову от 3 июля 1943 года за № 3/422: «Обработанная военной цензурой корреспонденция в действующую армию говорит о том, что …отдельные руководители городов и районов не уделяют должного внимания обеспечению семей фронтовиков хлебом, квартирами и промтоварами, этим самым создают нездоровое настроение среди некоторых семей красноармейцев и командного состава РККА. Особенно много жалоб из Тюлькубасского, Ленгерского, Джувалинского и Сайрамского районов».
В докладной записке предложено принять соответствующие меры. При этом офицер приложил вымаранные тексты из писем на фронт. Я намеренно не указываю фамилии адресатов, а только место проживания, полагая, что иногда люди жалеют о том, что было сказано или написано ими в определенные минуты жизни. Отнюдь не сомневаясь, что все написанное — правда. Вот фрагмент из письма из Тюлькубасского района (с. Ванновка, ул. Колхозная, 137): «Нам выдали с детьми 200 граммов хлеба, 130 граммов муки и больше ничего. Защищай Родину честно за такую норму хлеба, какую нам дают».
Другой фрагмент: «Нам колхоз должен пять пудов пшеницы и не отдал. Хлеба получаем в магазине 200 граммов, так что, дорогой, ты уже можешь представить, как я живу» (колхоз «Азаттык», Тюлькубасский район).
Письмо на фронт из села Александровка: «Все вещи проданы, мы — голые, босые, пайка нам не хватает. Дорогой сынок, ты бы посмотрел сейчас на меня и не узнал, как я изменилась».
Некоторые руководители из Ленгерского района не обращают внимания на жалобы семей фронтовиков, кладут их под сукно. Ситуация с хлебом и квартирами остается неизменной… Требуется в некоторых случаях вмешательство областного прокурора», — сообщается в докладной записке на имя товарища Ишанова.
Еще письмо: «Родные наши мужья, отцы, братья, близкие, все защитники нашей славной Родины… Некуда жаловаться, потому что совковые мудрецы приглашают приезжих руководителей домой, режут для них барана и отправляют их обратно. А те забывают, что приехали посмотреть, как живут семьи фронтовиков».
«Некоторые из жен командиров обращались по этому поводу к заведующему управлением рудниками… Он заявил, что «ваши мужья на фронте, а здесь распоряжаемся мы». Письмо было отправлено в ЦК из Москвы, Тверской бульвар, 18, о ситуации на шахте «Ленгеруголь».
«Имеются также случаи, когда под влиянием враждебных элементов отдельные семьи фронтовиков пишут коллективные письма на имя командиров частей, в которых распространяют провокационно-клеветнические измышления на руководителей районных партийно-советских организаций. Приводим письмо, исходящее из совхоза Куюк № 5 Каратасского района в адрес 145 ПП 056 (из докладной записки офицеров спецслужбы): «…Дорогие наши, мы и сами знаем, что надо работать в тылу и что мы этим самым помогаем своей родной армии разбить врага, но на наши старания они не обращают внимания, не идут нам навстречу, …отнимают наш хлеб, тот, который нам дает государство».
Тут стоит пояснить, что действительно семьям фронтовиков, в частности, на иждивенцев положена была определенная норма хлеба. Хватало ли его или речь идет о бездушии руководителей? Чаще, видимо, были правы офицеры спецслужбы, направлявшие в советско-партийные органы докладные записки, чтобы были приняты меры.
Тем не менее документы неумолимо свидетельствуют о том, что тыл отрывал от себя кусок хлеба, чтобы победить врага.
И жил под лозунгом «Все для фронта, все для Победы!».
Вот факты, от которых никуда не денешься. И они в данном случае — только о производстве сельскохозяйственной продукции: за годы войны КОЛХОЗЫ Чимкентской области дали стране два миллиона пудов мяса, 800 тысяч литров молока, 100 тысяч крупных кож и более миллиона — овечьих и козьих. СОВХОЗЫ области сдали фронту и тылу 44800 пудов шерсти, 294280 литров молока, 293,9 тысячи пудов мяса, два миллиона пудов хлеба. Шелководы — 514 пудов шелковичных коконов. За четыре военных года Чимкентская область произвела в два раза больше мяса, в 2,4 раза — молока и на 20 % увеличила производство зерна. Весь этот объем превышает показатели четырех предвоенных лет.
Около ста миллионов рублей внесли в годы Великой Отечественной войны трудящиеся области в фонд обороны СССР на строительство танковых колонн, эскадрильи самолетов, подводных лодок.
Накормить надо было огромную массу людей. Только за семь месяцев с начала войны, по данным облархива, область приняла 52800 эвакуированных. Чтобы разместить их, надо было ограничить местных жителей пятью квадратными метрами жилья на человека. Остальная площадь заселялась прибывшими, преимущественно семьями фронтовиков.
…Кто-то выжил в войну, кто-то — нет. 9 мая 1945 года наступила Победа. Та самая, которая «со слезами на глазах» от радости, что фашистов добили в их логове. И горечи о потерях не только на фронте, но и в тылу. Спасибо за Победу нашим отцам и матерям, дедам и бабушкам!
Людмила Ковалева