«Жили-были старик со старухой. Жили ладно, дружно. Все бы хорошо, да одно горе — детей у них не было.
Вот пришла зима снежная, намело сугробов до пояса, высыпали ребятишки на улицу поиграть, а старик со старухой на них из окна глядят да про свое горе думают.
— А что, старуха, — говорит старик, — давай мы себе из снега дочку сделаем.
— Давай, — говорит старуха.
Надел старик шапку, вышли они на огород и принялись дочку из снега лепить. Скатали они снежный ком, ручки, ножки приладили, сверху снежную голову приставили. Вылепил старик носик, рот, подбородок.
Глядь — а у Снегурочки губы порозовели, глазки открылись; смотрит она на стариков и улыбается. Потом закивала головкой, зашевелила ручками, ножками, стряхнула с себя снег — и вышла из сугроба живая девочка».
Так начинается русская народная сказка «Снегурочка». В ней героиня всю зиму хорошо себя чувствовала, играла, веселилась, а как пришла весна, загрустила, стала прятаться от солнышка и, в конце концов, растаяла, оставив названных родителей безутешными. Финал сказки, конечно, жесткий, без намека на хеппи-энд, что вовсе не характерно для этого жанра. Но мы далее найдем тому объяснение.
Как раз эту сказку и передавали изустно на протяжении столетий, пока ее в позапрошлом веке не записал собиратель фольклора Александр Афанасьев, всего себя посвятивший исследованию духовной культуры славянских народов. Ее опубликовали, и всем стало известно, кто такая Снегурочка: маленькая деревенская девочка из снега, которую растопило жарким пламенем костра. Других версий не существовало.
Пока спустя время драматург Островский не написал одноименную пьесу для постановки в Большом театре. Александр Николаевич выбрал для своих фантазий именно эту народную сказку, взяв за основу образ Снегурочки. Но переработал сюжет настолько, что она не результат усердия и желания бездетной пары из народа, а дочка Мороза и Весны. К тому же автор «состарил» Снегурочку до целых пятнадцати лет. Но принципиальное отличие в том, как именно гибнет главная героиня. В народной сказке снежная девочка ради забавы прыгает через костер вместе с подружками. Раз — и нет Снегурочки, легким облачком взмыла ввысь.
Подоплека же поведения героини из пьесы-сказки Островского совсем иная. У драматурга Снегурочка уходит из лесу к людям, потому что очень хочет познать, что такое любовь. Мать Весна предупреждает об опасности: если она полюбит, Ярило-солнце растопит ее.
И Весна дарит ей свой венок любви, заведомо зная о гибели дочери. Но такова идея пьесы: любовь любой ценой. Снегурочка тает во имя любви.
И, наконец, третья ипостась Снегурочки — спутница Деда Мороза на новогодних представлениях. Это случилось уже в советское время, когда после запрета на Рождество было решено все-таки вернуть детям елочные гулянья. На них-то и появилась теперь уже неразлучная пара.
В этой версии у Снегурочки есть национальные аналоги. Так, у азербайджанцев тамошнего Деда Мороза сопровождает девочка Гарагыз, у армян — Дзюнанушик, в Узбекистане Корбобо ездит на ослике вместе с Коргыз, в Монголии помощницей выступает Зазан Охин и так далее. Эти праздничные персонажи, включая нашу дедморозову красавицу, по сути, самозванки. Никакие они не Снегурочки. Это героини современных светских представлений, условные персонажи, которые прочно вошли в стилистику празднования Нового года.
Так что истинной Снегурочкой является та маленькая девочка, которую слепили старик со старухой. Но если копнуть глубже, то и она вторична. Тогда где же ее истоки? Они кроются в обрядовой системе очень седой старины.
«Религиозный календарь любого народа сильно зависел от солнца. Зимнее солнцестояние, летний солнцеворот, весеннее и осеннее равноденствие — вот четыре главные сельскохозяйственные вехи наших предков. Помпезные проводы одного сезона, не менее торжественная встреча другого. И все помыслы только об одном — о плодородии, а потому требовалось отдать дань аграрным божествам. Учитывая, что любая народная сказка берет свое начало из древнего ритуала, посмотрим, из какого именно — «Снегурочка». Исследователи пришли к выводу, что, вероятней всего, в основе сказки «Снегурочка» лежит обряд плодородия, который назывался «кострома». Давным-давно это были своеобразные проводы весны и приветствие лета, чтобы оно было урожайным. Суть обряда состояла в похоронах Костромы — языческой аграрной богини, чья смерть была необходима ради будущего урожая. Такие посезонно умирающие и возрождающиеся культы были у многих народов. Их требовалось с почестью проводить на тот свет. Смерть они принимали, как правило, в огне или на водах. Что касается Костромы, то ее соломенное чучело (кострома от слова «костра» — те грубые, одревесневшие части стеблей льна и конопли, которые получаются при их обработке) торжественно сжигали или топили в реке. Девушки, участвующие в этом обряде, были одеты строго в белое.
Делалось это в июне, когда день достигал своего пика. Посевная страда уже завершилась, зерна брошены в землю, и теперь только от природы зависело, насколько обильно по осени пополнятся закрома. На память об этом обряде остался праздник Ивана Купалы, на самом деле бывший в язычестве похоронами богини Костромы. Отсюда и прыганье через костер, и купание в воде, и белые одежды участников, и бросание в воду растительных венков — все это трансформации древнего обряда, но уже в христианской трактовке. Со временем образ богини плодородия Костромы настолько обветшал, что Иван Купала уже никак с ней не ассоциируется. Но мы-то знаем, что она была могущественным славянским божеством, которое столетия превратили в Снегурочку, несущую в себе символы зимы, весны и лета. И которой суждено было умереть ради главного: торжества жизни, выраженного в плодородии — совокупном результате трудов человека и природы.
Вот почему у этой сказки нет счастливого конца: Кострома-Снегурочка непременно должна была сгореть, чтобы возродиться на следующий год. Того требовал жанр. И как ни боялась деда-бабина рукотворная дочка, все же ей предстоял отчаянный шаг: «А как свечерело, набрали подружки хворосту, разложили костер и давай все друг за дружкой через огонь прыгать. Позади всех и Снегурочка встала».
И от этого «позади всех» делается очень грустно.
«Таковы метаморфозы Снегурочки — от богини до нежной сказочной девочки из снега. Затем ее художественно трансформировали в образ девушки, способной умереть во имя высокого чувства. На память об этой истории осталось крылатое выражение «таять от любви». Не все нынешние полнокровные снегурки способны на подобную жертву. Есть такие холодные красавицы, что ничьим теплом не растопишь их сердец. Но это уже не снегурочки — снежные королевы. Про них другая сказка.
Зинаида Савина
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!