«Секретно. О графе Толстом»

МВД Российской Империи вело беспощадную борьбу с творчеством Л. Толстого

О том, как власти Российской империи готовились в 1908 году к 80-летию великого писателя Льва Николаевича Толстого, рассказал один из документов, обнаруженный в областном государственном архиве. И в нем — боязнь властей, что слово писателя Толстого может вывести народ на демонстрацию против существующего государственного строя.

3 ноября исполнится 110 лет со дня смерти Л. Толстого — гениального писателя, чьи произведения вошли в золотой фонд мировой литературы. И это повод вспомнить о человеке, отлученном при жизни от церкви за свои убеждения, но ставшего, по выражению В. Ленина, «зеркалом русской революции».

Чем хороша оказалась самоизоляция во время карантина? Тем, что с полки стали сниматься книги и перечитываться. Перечитать дневник, который вел Лев Николаевич много лет, очень хотелось, чтобы понять, с каким настроением подходил к своему юбилею гениальный русский писатель. И как к нему относилось общество, в котором он жил. К тому же был найден перед карантином документ в областном архиве, который не давал покоя, требовал поиска обоснования ему. «Два центра у нас: Николай II и Лев Толстой, — записал в своем дневнике А. Суворов, один из современников Толстого. — Кто из них сильнее? Николай II ничего не может сделать с Толстым, не может поколебать его трон, а Толстой, несомненно, может колебать трон Николая II».

Тем не менее царское правительство старалось-таки колебать трон Льва Николаевича, имея в своих руках множество скрытых методов. Но окончательно это сделать не смогло. Автор гениальных произведений выдержал все, оставшись в анналах мировой литературы.

Вот что записал 10 марта 1908 года Толстой, накануне юбилея, уже чувствующий приближение не земной, а духовной жизни ТАМ: «Затеяли юбилей, и это мне вдвойне тяжело: и потому, что глупа и неприятна лесть, и потому, что и по старой привычке соскальзываю на нахождение в этом не удовольствие, но интереса. И это мне противно… За это время неприятные заботы об юбилее, не мои – мои только о том, как бы прекратить его. Сейчас получил по этому случаю ругательное письмо. Хочу исполнить желание пишущего — послать в газету и при этом случае ясно и определенно высказаться».

О каком письме в газету шла речь? Дело в том, что группа деятелей культуры, в которую входили И. Репин, В. Короленко, И. Бунин, В. Брюсов и другие, создали в Петербурге «Комитет почина для празднования юбилея Толстого». Такой же комитет был создан в Москве. 25 марта 1908 года Толстой опубликовал письмо о том, что готовящийся юбилей ему очень тяжел, «ибо вызывает недоброе чувство в людях, не согласных с его убеждениями». Он просил все приготовления к юбилею прекратить 26 августа, за два дня до дня рождения: «Шумят по случаю юбилея. И я рад, что чувствую себя спокойным совсем. Недоброе письмо и незаслуженно недоброе письмо гораздо больше тревожит меня, чем все, что делается ради юбилея».

Он не знал, что Министерство внутренних дел, возглавляемое Петром Аркадиевичем Столыпиным, с которым у писателя были дружеские отношения, уже давно ведет с его творчеством беспощадную войну, запрещая публикацию отдельных произведений, вымарывая до трети страниц текста. Был запрет на распространение в Российской империи книг Толстого, изданных за границей, над которыми цензоры «работали» основательно. Вот один из примеров. В докладе цензора Модле речь идет о романе «Воскресение», изданном во Франции: «На десятой странице автор осмелился выражаться в неуважительном отношении к особе императора. Еще на 24-ой странице шла речь «о низвержении существующего государственного строя».

Таким образом, французский читатель прочитал «Воскресение», в котором из 252 страниц было изъято 67. Были и такие «мелочи», как «недопустимость распространения портретов Толстого и иллюстраций в его произведениях».

Да и просто запрещали издание некоторых книг, печатание статей в газетах и журналах. После революции Ленин сам выработал программу издания собрания сочинений Толстого, где должно было появиться все без изъятия. Что и было сделано.

А одна из записей в дневнике от 10 июля 1907 года дает объяснение революционного настроя Толстого: «Все больше и больше, почти физически страдаю от неравенства: богатства, излишеств нашей жизни среди нищеты: и не могу уменьшить этого неравенства. В этом тайный трагизм моей жизни».

И вот теперь о документе за номером 64505 под грифом «секретно», который упомянут мною в начале публикации: «18 марта 1908 года. Секретно. МВД, департамент полиции: генерал-губернаторам, градоначальникам и начальникам губернских и жандармских управлений, охранных отделений… «О праздновании 80-летия графа Л. Н. Толстого». Министерство считает нужным разъяснить, что предстоящее чествование помянутого писателя само по себе, конечно, не может и не должно быть поводом к принятию со стороны местных административных органов каких-либо репрессивных мер до тех пор, пока та или другая форма и способы этого чествования не будут выходить из протестов законности и принимать попутно характер демонстрации по отношению к существующему строю и мер против правителя.

Министерство внутренних дел, статс-секретарь П. Столыпин.

Скрепил документ директор канцелярии М. Трусевич».

И еще одно дополнение: «Совершенно секретно по особому отделу за № 130779. 1 сентября 1909 года ожидается всеобщая забастовка».
Связано ли оно было с Л. Толстым, не уточняется.

Тем не менее в день своего 80-летия 28 августа (9 сентября по новому стилю) в России и за границей был широко отмечен юбилей Льва Николаевича Толстого. В Ясную Поляну поступило много правительственных писем и телеграмм.

Дневники Толстого не менее интересны, чем его произведения. В них размышления о жизни. По ним он следил «о ходе своего развития». Оно было мучительным, полным сомнений выводов и поступков. И в этом был путь Гения, перенесшего в свои произведения правду жизни.

Людмила Ковалева