Два дня за окном метались ветки деревьев — с ума сходил ветер. И пожелтевшие листья, преждевременно потерявшие свою связь с деревьями, летели вниз, словно уже давно распрощались с летом.
Дед Иван боялся осени. В ней он чувствовал собственный исход на этой земле. Но а как же иначе? Природа сообщала, что ее жизненный цикл завершен. А человек — часть природы, который живет, даже не понимая этого, по ее законам.
На Рождество должен быть юбилей деда Ивана. И он, подметая двор, засыпанный мелкими ветками и листвой. думал, покупать к этому событию новый костюм с галстуком или можно обойтись тем, что висит в шкафу уже лет пятнадцать, ношенный однажды, когда ему вручали медаль как ветерану, освоителю целины в Чаяновском районе области. Не купил бы тогда, не на что было бы медаль вешать! Сын настоял, повез в магазин и сам купил отцу обновку. Отец-то привык к свитерам — тепло и удобно. На важное мероприятие все придут в костюмах! И тут надо соответствовать.
Внучка, обследовав однажды ношенный костюм, его забраковала — немодный. Брюки книзу напоминали матросский клёш.
«А вдруг не доживу до Рождества, и траты на новый костюм будут напрасными?» — терзал себя мыслью дед. Не в гроб же укладывать в обновке? Но не только поэтому в тот день у деда мысли были враскорячку.
Он не хотел даже себе признаться, что беспокоило его совсем другое. Сдуру сын пригласил на юбилей Витьку, что когда-то увел у него в молодости Варвару. Вроде все с ней складывалось хорошо: он — тракторист, она — повар в столовой. Уже целовались, когда он провожал ее с танцев домой. И тут на лето приехал в деревню отдохнуть Витька — уже какой-то городской начальник. На танцах все крутился возле Варвары, что вынудило Ивана пригласить за танцплощадку поговорить. Не помогло, потому что Варька глаза вылупила на Витьку, и ее мамаша туда же: «На кой черт тебе тракторист, который всю жизнь в мазуте ходит, не настираешься его одежки? А Витька уже при должности, в гору пойдет. А одет как красиво, не то, что наши деревенские охломоны? И хорошим одеколоном пахнет! А чем пахнет твой Ванька?» От Ваньки, и правда, пахло трактором, на котором он работал от зари до зари. Зато потом, когда убирал на комбайне пшеницу, за день его обволакивал запах зерна, перемешанный со степной пылью. И он знал, что это запах будущего хлеба.
Кардинальный разговор с Варькой на тему «Я или Витька?» состоялся на лавочке недалеко от танцплощадки, до которой доносился голос Тамары Миансаровой. Уже несколько раз ставили пластинку с модной на то время песней:
Скоро осень. За окнами август.
От дождя потемнели кусты.
Я знаю, что я тебе нравлюсь,
Как когда-то мне нравился ты.
Песня была просто про него. И он помнил, что его сердце тогда чуть ли не разрывалось от горя. И это горе приносило ему безответная любовь. Спустя годы, он, возвращаясь к тому разговору (как-то прилетели неожиданно воспоминания), пришел к философскому выводу, что в любви мужчины и женщины равны. Мужики такие же незащищенные в таких ситуациях люди, хотя и стараются скрыть свою боль. Но тогда он с трудом выслушал путаные объяснения Варвары, что им надо расстаться, потому что Иван не сможет дать ей того, что даст Виктор.
Дед до сих пор гордится собой, что в той драматической ситуации он не потерял себя, хотя Варька, словно молотом, била по его сердцу. Он уже в молодости понял простую истину: если спорить и доказывать что-то бессмысленно, не делай этого. Поэтому он сказал Варваре: «Прощай, будь счастливой». И ушел.
Через год в его деревню приехала после медицинского училища Света. Девушка не внешней красоты, а внутренней. Привести ее в дом женой хотели другие парни, даже директор местной школы, но она выбрала Ивана-тракториста. И вот уже живет с ним 45 лет. Его Светочка хоть и пенсионерка, но уколы по-прежнему делает — только позови ее. В порыве нежности дед Иван иногда целует руки своей благоверной, что, наверное, сделали бы и другие старики, кому бескорыстно помогает Светлана Петровна.
— Ну что ты, Ваня, — стесняется она, — это в молодости руки красивые, а сейчас они уже старые, в венах.
А Ваня ей возражает: — Это руки моей любимой женщины.
Два года назад в деревню приезжали к родителям Виктор с Варварой. Шли под ручку по улице, встретили Ивана, перекинулись парой фраз, но Иван заметил, что подвяла немножко красота Варвары, что не надо было ей цеплять серьги до плеч, а пальцы унизывать перстнями. Вот что подумал тогда Иван: иные женщины с годами стареют, а иные, как его Светочка, только расцветают.
…Убрав ветки со двора, дед Иван присел на лавочку.
— Нет, костюм придется покупать, — сказал он сам себе. — Опять-таки на юбилей надо награды повесить. А на что, если хорошего пиджака не будет?
Была у него не только целинная медаль. Но и золотая ВДНХ, много значков вручали ему как победителю социалистического соревнования. Ведь не просто так все давалось, а за труд. Дед чуть не расплакался, гордясь своими прошлыми достижениями.
Воспоминания навалились на него.
— Честно прожил, в трудах, — вслух подвел итог своих размышлений дед Иван. — Куплю костюм, модный галстук. Созовем друзей, вспомним молодость. Ну и послушаю, что обо мне люди скажут.
А сказать, дед был уверен, будет что людям. И не только о нем, но и о том, что живут рядом много лет, состарились, однако друг друга поддерживают.
А потом скажет дитя войны — сосед Степан Евгеньевич, самый возрастной среди них, свою коронную фразу: «Дай Бог, чтобы никогда не было войны».
И это было гораздо важнее нового костюма. Но… Он тоже должен был придать торжественность момента.
Л. КОВАЛЕВА
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!