Поистине богата наша земля талантами. Виктора Сташкевича, о котором хочу рассказать, можно назвать самородком.
Он не покорял космических просторов, не делал научных открытий, но жил и трудился по совести, а в свободное время вместо отбойного молотка брал в руки кисть и рисовал. Небольшой дом в Ленгере у дороги удивил открытостью: ни привычных высоких заборов, ни ворот — лишь живая изгородь и калитка.
— Здравствуйте, а нас уже предупредили о вашем приезде, — встретила нас Нина Александровна, жена хозяина, отворяя калитку. — Проходите, пожалуйста, в дом, сейчас позову мужа.
Войдя, в первую очередь обратил внимание на увешенные картинами стены. Ощущение, что попал то ли в картинную галерею, то ли на выставку. Над спинкой дивана — две фотографии, на которых запечатлена красивая молодая пара.
— Это мы сфотографировались после свадьбы. Виктору тогда было девятнадцать, а мне семнадцать лет, — сказала хозяйка, с нескрываемой грустью взглянув на фотографии. — Молодые были, счастливые, вся жизнь, казалось, впереди. Муж в 1956 году пришел работать в шахту проходчиком. В свои 18 лет он был самым молодым в бригаде. Кто работал в шахте, знает, что это самая трудная профессия. Ведь все начиналось с проходчиков: первый тоннель, первые сваи, чтобы свод и стены не обвалились. А уже за ними шли молотоотбойщики и другие бригады. Так что мой Виктор всю жизнь проработал на шахтерской передовой. А как его уважали в бригаде! Его не надо было просить, он сам проявлял инициативу. Сколько он этих свай перетаскал! Как говорится, всегда лез впереди батьки в пекло.
В этот момент в комнату вошел небольшого роста, крепкого телосложения мужчина. Внешне он явно не тянул на свои 83 года, да и в рукопожатии чувствовалась еще сила. Скромный, немногословный. Про таких говорят, что на них земля держится.
— Мне моя профессия нравилась. Как бы ни было тяжело, знали, что добытый нами уголь нужен людям, — сказал Виктор Ефимович. — Я вообще люблю трудиться. Это заложено во мне, как некая программа. Если руки не заняты работой, то не нахожу себе места.
— Это правда, — сказала улыбаясь Нина Александровна. — Вы заметили, что весь двор очищен от снега. А сколько он дров наколол! Вперед лет на десять запаслись.
Виктор Ефимович улыбнулся, не скрывая удовлетворения от похвалы. Но меня распирало любопытство по поводу висевших по всему дому картин.
— Вы коллекционируете картины? — спросил я хозяев. — Их так много, наверное, не одну зарплату на них потратили.
— Что вы! — воскликнула Нина Александровна. — Все они написаны моим мужем. Ведь он у меня художник-самоучка. Днем пробивал проходы под землей, а вечером дома брал кисти и рисовал картины. Это еще не вся коллекция. Сколько мы их раздарили и раздали друзьям и близким!
Что касается сюжетов картин, то они разнообразны: красивые пейзажи, герои легенд и литературных произведений, библейские персонажи.
— Сюжеты брал из репродукций картин известных мастеров, которые запоминал, а потом рисовал по памяти, дополняя своей фантазией, — поделился секретом В. Сташкевич. — Рисую с детства. До сих пор не расстаюсь с кистью, хотя пальцы уже не те, что в молодости. Эти картины как память. На каждой стоит дата, когда она была написана. Например, эту назвал «Похищение невесты», написал ее в 1995 году.
А ту, что висит рядом, — в 2005 году. И каждая напоминает о прошедших годах и событиях в жизни.
— А как вы познакомились? — поинтересовался я у Нины Александровны.
— Это отдельная история, — улыбается она. — Мой отец — казах, звали его Усербай. Он назвал меня Назирой. Сестру — Гульсын, которую после стали называть Галей, а другую — Любой. Троих братьев назвали Базарбай, Леспек и Ахыл. Правда, все они погибли, остались только сестры. Из всех троих я одна пошла внешностью в маму. А Виктора встретила здесь, в Ленгере. Молодой, сильный, он сразу приглянулся мне. У нас уже есть и немере, и шобере (внуки и правнуки).
Глядя на ее славянский тип лица, светлые волосы и глаза, не мог поверить услышанному. Когда же она заговорила на чистом казахском языке, сомнения сразу исчезли.
— Мы не одиноки. Дети живут рядом, на выходные приходят к нам с семьями. Не забывают нас и местные власти. Правда, сегодня мало осталось нас, ветеранов-шахтеров,- с грустью сказал В. Сташкевич, — но ушедшие друзья всегда в нашей памяти.
Покидая этих удивительных людей, я внутренне благодарил их за то, что они есть у родных, у друзей, у родного города и у страны.
Берик Монтаев
Фото автора