«Телеграфно, клером, без шифра «деньги»

14 декабря 1947 года постановлением Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) за №4004 объявлялось, что в стране отменяются карточки на продовольственные и промышленные товары, проводится денежная реформа.

В преамбуле говорилось, что реформа позволит ликвидировать последствия Второй мировой войны в области денежных обращений, восстановить полноценный советский рубль и облегчить переход к торговле по единым ценам без карточек. Все это будет содействовать повышению уровня материального благосостояния трудящихся, восстановлению и развитию народного хозяйства и дальнейшему укреплению могущества советского государства.

Редакции центральных газет «Правда» и «Известия» обязали выпустить шестиполосные номера 15 декабря. Телеграфно, клером, то есть открыто, был разослан текст постановления по всем республикам Советского Союза, из которого следовало, что обкомы и облисполкомы обязаны обеспечить выпуск газет с постановлением именно 15 декабря, даже если сроки не совпадают с выходом местных газет с этим числом. И наша газета, которая тогда была под названием «Правда Южного Казахстана», выполнила партийное решение: вышла точно 15 декабря 1947 года в понедельник за №245 (5131).

Под постановлением стояли две подписи: И. Сталина, председателя Совета Министров СССР, и А. Жданова, секретаря ЦК ВКП(б).
14 декабря 1947 года по Всесоюзному радио в шесть часов вечера по московскому времени было сообщено о денежной реформе.

Изъятие огромного количества денег на основании партийного документа должно было происходить с 16 по 29 декабря 1947 года (где-то в течение недели, а в отдаленных районах севера — двух недель). Наша газета в нескольких номерах публиковала адреса, где можно было сделать обмен: в частности, в выплатных пунктах Госбанка Чимкента, Чимкентском сельском районе с особой памяткой «для пенсионеров». Сообщалось, что выплата пенсии за декабрь будет производиться в выплатных пунктах Госбанка 16, 17, 18, 19, 20 декабря, а в почтовом отделении №1 (ул. Базарная) — с номера 1 по 500. В Центральной сберкассе №306 (ул. Шмидта, 3) — с номера 500 до 1000.

Деноминация — это в большинстве случаев если не трагедия, то драма для какой-то части населения страны. До 3 000 рублей в сберкассах и банках обменивали один новый рубль к одному старому рублю, на вкладах от 3 000 до 10 000 накопление было сокращено на треть. А если предстояло обменять свыше 10 000 рублей, то государство изымало половину суммы. А тот, кто хранил деньги под матрацем, получал на десять старых рублей один новый.

Проводилась конверсия государственных займов. Все займы, размещенные по подписке среди населения в колхозах и кооперативных организациях до 1947 года, должны были обмениваться на облигации нового образца в соотношении три к одному.

«Моя бабушка до самой смерти Иосифа Виссарионовича тихо говорила в его адрес нехорошие слова на украинском языке, — рассказала мне жительница Шымкента Т. Дубенец. — Жили мы в Георгиевке, бабушка в войну работала в шахте, копила деньги на новый дом: семья была большая, поэтому накануне того самого обмена продала корову с телкой. Она ждала, что дедушка вернется домой с фронта (он был в оккупационных войсках Красной Армии в Германии до лета 1947-го). И они затеют стройку. Но что-то не сошлось, и семья при обмене потеряла часть накоплений. Я была маленькая, но помню, как бабушка сильно ругалась, что у нее отняли ее кровные деньги».

Когда начался обмен денег, народ сообразил, что нужно «дробить» суммы, чтобы не проиграть. Но не всем удавалось провести незаметно эту операцию.

Сказать, что люди не предчувствовали, что в стране грядут денежные перемены, не сказать ничего. И. Сталину докладывали о происходящем в государстве регулярно. Состоятельный народ лихорадочно скупал золотые вещи, предметы старины, снимал со счетов в сберкассе деньги еще до выхода в свет постановления. Министр финансов СССР А. Зверев удивлялся, как могла утечь в народ секретная информация. Причем это касалось не только декабрьских дней 1947 года. События происходили за несколько месяцев до выхода постановления.

СССР пошел на этот шаг до отмены карточек и деноминации в связи с тем, что денег накопилось много, но они не обеспечивались наличием товаров. Особенно это касалось продовольственных и промышленных, на которые существовали карточки. Тут тоже была градация, кому и сколько по ним продавать. Дефицит привел к тому, что государство сняло с продовольственных пайков почти все население страны, они должны были выживать за счет своего подсобного хозяйства. Мало того, оплата трудодней в колхозах была прекращена. И, наконец, произошло самое страшное: в сентябре 1946 года цены на хлеб выросли вдвое в государственных магазинах. Один килограмм ржаного хлеба продавался от 0,75 копейки до 1,15 рубля, в коммерческих — от 8 до 10 рублей, на колхозном рынке — по 13 рублей. Тем не менее в этом году государство зарабатывало валюту на экспорте зерна: в 1946-м объем продаж за рубежом составил 1,7 млн. тонн. Деньги шли на приобретение оборудования для восстановления разрушенной промышленности.

9 ноября 1946 года правительство Союза приняло постановление «О развертывании кооперативной торговли в городах и рабочих поселках», пытаясь с его помощью спасти ситуацию с нехваткой товаров и высокими ценами.

16 января на заседании облисполкома было отмечено: «Цены в Чимкенте систематически превышают средние рыночные, а закуп сельхозпродуктов производится по ценам, превышающим рыночные в ценах в местах закупки». Но если продуктов не хватает — «узкий ассортимент», хоть сколько постановлений выноси — не будет проку.

А тут еще одна беда.

1946-й стал одним из тяжелейших послевоенных. Он был связан с развалом сельского хозяйства за годы войны, недостаточностью рабочих рук, техники и лошадей. Все эти проблемы соприкоснулись с жесточайшей засухой, самой сильной в первой половине ХХ века, выпавшей на долю жителей черноземных, хлебных районов РСФСР, Молдавии, Украины. Казахстан и Киргизия, Сибирь и Кубань оказались в другой ситуации: поля заливали дожди, потом ударили морозы. По данным Центрального статистического управления СССР, около 68,5 тыс. га посевов зерновых в Казахстане пошли под снег, пострадали от заморозков. Тем не менее правительство страны рассчитало, чтобы не оставить без хлеба поразившие засухой районы СССР, другие области и республики должны поставить 36 180 млн. пудов хлеба в пострадавшие районы. На Казахстан выпала самая существенная доля — 9 млн. пудов зерна. Южно-Казахстанская область оказалась в числе поставщиков этой продукции. Извинились перед Москвой за некоторую нерасторопность в вывозе зерна из глубинки. Только в феврале 1947 года автомашинами «Союззаготтранс» вывезли 238 тонн зерна, гужевым транспортом — 840. Чтобы ускорить вывоз, постановлением облисполкома решено было стимулировать транспортировку зерна: выдавать крестьянам и единоличникам, занятым на вывозе на станцию «Чимкент», по 100 граммов хлеба, колхозникам — по 300 граммов фуража. Поскольку дороги были никудышними, что затягивало сроки вывоза зерна, решили срочно принять меры и привести дороги в порядок.

Москве сообщили, что из Сузакского района не удалось вывезти хлеб, так как «он в снегу, в метелях». Зато местные товарищи из компетентных органов хорошо поработали, выискивая тех, кто занимался хищением «пяти колосков», чтобы не дать умереть детям с голода.

Указом Президента Казахстана К. Токаева от 24 ноября 2022 года «О создании Государственной комиссии по полной реабилитации жертв политических репрессий» эта категория пострадавших в числе тех, кто может рассчитывать на возращение ей доброго имени.

Приказом №550 министра торговли СССР в связи с отменой карточек были установлены единые государственные цены на продовольственные и промышленные товары. Вся страна была разделена на три продовольственных пояса. В частности, наша область попала в первый пояс, где была установлена более низкая цена на некоторые продукты и товары по сравнению, например, с промышленными Москвой и Ленинградом, которые находились в третьем поясе.

Приведу пример. Хлеб из пшеничной муки первого сорта для граждан первого пояса стоил 6 рублей 20 копеек, второго — 7 рублей, третьего — 7 рублей 80 копеек. Если хлеб выпечен из муки второго сорта, то, соответственно, цены были такими: 4 рубля, 4,40 и 4 рубля 80 копеек. Масло сливочное высшего сорта — 62, 64 и 66 рублей.

Для интересующихся алкогольным вопросом: цена на водку оставалась прежней: 0,5 литра стоило 60 рублей. На пиво цену снизили на 10%.

Цены на промышленные товары устанавливались для города и сельской местности. Например, метр ситца шириной 60-62 см в городе продавался по 10 рублей 10 копеек, в селе — по 11 рублей 20 копеек.

Совершенно баснословные цены были на некоторые промышленные товары. При средней зарплате молодого специалиста в 200 рублей, работающего на предприятии промышленности города, возможность купить мужские ботинки на кожаной подошве за 260 рублей равнялись нулю. Женские туфли в городе стоили столько же. В селе, где считалось, что люди живут лучше за счет подсобного хозяйства, обувь была еще дороже — 280 рублей. А вот спички везде были одной цены — 20 копеек за коробок.

Но и этих товаров не было в избытке. Вот что сообщает реклама, опубликованная в нашей газете. Она зазывала народ купить то, что обещали продавцы.

«С 29 декабря 1947 года по 3 января 1948 года в Чимкенте на Верхнем базаре пройдет новогодняя ярмарка с участием колхозов и колхозников Чимкентского, Тюлькубасского, Каратасского, Сайрамского, Чаяновского и других районов. Они доставят в город разнообразные сельскохозяйственные продукты: муку, крупу, мясо, масло, птицу, скот, картофель, овощи и фрукты.

Государственные и кооперативные организации — облторг, облпотребсоюз, облконинсоюз, облпромсоюз, горпромсоюз, гастроном, ОРСы — будут продавать на ярмарке различные промтовары в широком ассортименте: эмалированную, алюминиевую и гончарную посуду, обувь, трикотаж, швейные, шорно-седельные, винно-водочные изделия, хозяйственные ткани, нитки, мыло и другие товары».

О ценах — молчок. В рамках кооперативного движения и «сбития цен на предметы первой необходимости» в Чимкенте на улице Советской было построено несколько ярмарочных павильонов за 160 тыс. рублей, чтобы продавать товар на 10% дешевле. Но работали они два-три раза в год. А в остальное время ларьки продавали товар по завышенным ценам. В рейде, проведенном нашей газетой, приводятся доказательства, как формировалась цена: «Товар привезли на базу облпотребсоюза — тут же наложили на него надбавку. Потом товар отвезли на склад хозрасчетного магазина — и он не остался без надбавки, а уж ларьку тем более негоже было оставаться без ничего. Вот так формировалась цена!»

А вот теперь почитаем документы Государственного архива Туркестанской области и Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области, а также публикации в нашей газете за декабрь 1947-го и январь 1948 года и узнаем, как народ отнесся к денежной реформе и отмене карточек.

В области массово проходили митинги, на которых славили И. Сталина за мудрое историческое решение. Прошел митинг и на химфарзаводе им. Ф. Дзержинского. «Люди собрались, чтобы выразить свое чувство глубокой любви и преданности советскому правительству и большевистской партии за заботу об улучшении материального состояния трудящихся. Постановление Совета Министров СССР и ЦК ВКП(б) о проведении денежной реформы и отмене карточек на продовольственные и промышленные товары коллектив слушал организованно по радио, — сообщается в информации в обком партии. — Люди отмечали, что прошло всего два года после окончания войны, а уже созданы условия для отмены карточек. Это произошло благодаря мудрой сталинской политике. Митинг принял решение в ответ на заботу партии и правительства работать еще лучше».

В заметке под названием «Торговля без карточек» в газете «Правда Южного Казахстана» писалось: «Карточная система помогла во время войны сохранить без изменения довоенные государственные цены на нормированные товары и обеспечить продовольствием и товарами первой необходимости. Тяжелая засуха 1946 года, поразившая важные сельскохозяйственные районы страны, не позволила отменить карточки в прошлом году».

«Я горячо приветствую постановление партии и правительства, — взволнованно говорит помощник мастера вязального цеха трикотажной фабрики, стахановка Карагодина, — в нем великая мудрая сталинская забота о нас, трудящихся. Наша жизнь будет еще лучше. Мы должны помочь государству создать в стране изобилие промышленных товаров. Работать так, чтобы сегодня выпускать продукции больше, чем вчера, а завтра больше, чем сегодня».

«В капиталистических странах с каждым днем растет безработица, сокращаются нормы потребления продовольственных товаров для трудящихся, — говорит начальник ремонтного цеха товарищ Кушнаревич. — И только у нас, в стране победившего социализма, благодаря мудрому руководству товарища Сталина расцветает материальное благополучие трудящихся. После тяжелых послевоенных лет мы вновь встали на путь изобилия», — вот такая заметка была опубликована в нашей газете.

Если кто-то не верит в искренность сказанного этими людьми, тот неправ. В голодный 1946-й они объявили четвертую пятилетку годами восстановления и развития народного хозяйства. И выступили с призывом завершить ее за четыре года. И сдержали свое слово. Это было слово того поколения советских людей, которое жило надеждой на лучшую жизнь. Они думали, что смогут приблизить ее уже завтра, если будут хорошо работать.

Как и всякая денежная реформа, в 1947 году она не была безупречной, но она решила важный вопрос. Без ликвидации излишков денег нельзя было решиться на отмену карточек. В обращении была огромная масса фальшивых советских банкнот, выпущенных немцами во время войны на оккупированных территориях. И эта масса не была обеспечена товарами — денег много, а купить негде. Постепенно рынок наполнялся товарами, на которые устанавливались государственные цены.

Но развитие экономики 1940-х годов напоминало качели. Установив государственные цены на продовольственные и промышленные товары, правительство в 1948 году увеличило тарифы на коммунальные, почтовые услуги, связи, оплату пребывания детей в детсадах. По этой причине расходы граждан выросли до 50%. И этот шаг правительства был поддержан. В советской печати. А на кухне были совсем другие разговоры.

Автор благодарит за помощь в подготовке этой публикации сотрудницу Государственного архива Туркестанской области Х. Кичкембаеву и сотрудницу Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области Е. Тимофееву

Людмила Ковалева