«Убили за то, что он любил свою Родину»

Они прошли через унижение, голод, страх никогда не увидеть тех, кто пошел защищать Родину на фронт. Сколько их было, пленных, отправленных в фашистские концлагеря, где выжить было почти невозможно? До сих пор военные, историки считают…

И не приходят к определенному выводу.

Особенно жестоко фашисты обращались с советскими военнопленными. У историков бытует мнение, что вызвано это было тем, что СССР не подписал Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными. Однако стоит процитировать статью 82 этого документа: «Если на случай войны одна из воюющей сторон окажется не участвовавшей в Конвенции, тем не менее положения таковой остаются обязательными для всех воюющих, конвенцию подписавших».

Но Гитлеру, идеологу теории расовой неполноценности, никакие конвенции были не указ. Не зря же перед войсками СС демонстрировали фильм «Унтерменш» («Недочеловек» — авт.), где, в частности, славяне подлежали уничтожению. Как и представители других национальностей. Потому что немецкая нация — высшая. То, что воевать придется с недочеловеками, должно было оправдывать преступления немецких фашистов. Концлагерь — это то место, где можно было держать людей в полуголодном состоянии и заставлять тяжело работать. Сжигать в газовых камерах. Гитлеру нужно было пространство СССР, куда он собирался переселить немецких колонистов. И советские люди были бы им рабами.

В концлагерях №282 и №2996 был узником корреспондент нашей газеты Василий Тимофеевич Филонов, начинавший работать в «Южанке» еще в 1934 году. В сорок первом во время боя на Калининском фронте В. Филонов был тяжело ранен и попал в плен. Вот что он писал в своих воспоминаниях: «У оврага примостилась небольшая деревенька. Рядом — лагерь. Таких в Спас-Демьянском районе Смоленской области несколько. С утра и до позднего вечера наша команда долбит мерзлую землю. Старший команды посылает Колю Кудрявцева наломать сучьев для костра. Коля бросает лопату, и в кустарники. Проходит 10-15 минут, Кудрявцев не возвращается. Немцы всполошились. Утреннюю тишину разрезает автоматная очередь. Нас сгоняют в котлован. Привели Колю. На его лице кровавые подтеки, изорвана одежда. Оказалось, он успел уйти километра на два. Побег не удался. Его поймали. Кудрявцева немцы заставляют рыть для себя могилу. Он отказывается. Фашист орет. Тут раздается автоматная очередь, и Коля валится на бок. Мы, как по команде, снимаем головные уборы. Колю убили за то, что он любил свою Родину. Тот, кто убивал наших бойцов, мучитель, сейчас живет в Мюнхене по улице Блюмен-штрассе, 43.

Правительство ФРГ намерено одобрить закон о прекращении преследования военных преступников ввиду истечения сроков давности. Но как нам, узникам концлагерей, забыть уральского агронома Абрама Каганера, москвича экономиста Семена Лисовского, Николая Луговского и Петра Соколенко, замученных в Штайнберге, Иосифа Козловского, отправленного в газовую камеру, казахстанца Алипбека Касымова и его двенадцать товарищей, расстрелянных за день до освобождения лагеря».

Перед войной Василий Тимофеевич вступил в члены ВКП (б). Удивительно то, что даже в плену он сохранил партбилет, пряча его то под крышкой котелка, а то и под крышкой зеркальца.

— Несколько лет назад группа сотрудников нашего архива в рамках проекта Архива Президента РК «Казахстанские военнопленные» побывала в трех городах ФРГ, — рассказывает Елена Тимофеева, главный хранитель Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области. — Были и в бывших концлагерях. Эмоционально это очень тяжело. Обнаружили в разных архивах имена 13 узников — земляков, погибших в концлагерях. Мы передали данные о них в департамент по делам обороны Туркестанской области. В нашем архиве сохранились документы 15 узников, бывших военнопленных, детей войны, собранные нами еще при их жизни. С 2015-го по 2017 год ФРГ выплатила бывшим узникам концлагерей, гетто, оставшихся на тот момент живыми, единовременное пособие в размере 2500 евро.

Советские военнопленные прошли не только через концлагеря в Германии. Вот еще одна история, связанная с военнопленным Михаилом Максимовичем Крохиным, после войны работавшим инженером в чимкентском тресте «Стройдеталь».

20-летний солдат попал в плен под Киевом, потом оказался в концлагере на острове Джерси, одном из нормандских островов у пролива Ла-Манш, оккупированных фашистской Германией 1 июля 1940 года. Узники лагеря выполняли тяжелые фортификационные работы, строили подземные туннели. Крохину удалось бежать из концлагеря, его укрыла английская семья. Потом вместе с ними он включился в борьбу против немецких фашистов.

Михаил Максимович переписывался со своими боевыми друзьями. В одном из писем миссис Меткаф сообщила, что Михаил стал героем английских газет. В них рассказывалось о его участии в сопротивлении. «Местное телевидение организовало передачи, посвященные советским людям — бывшим узникам», — написала миссис. На острове побывал Федор Бурый, с которым Михаил Крохин сражался с фашистами. «Между прочим, — писала далее миссис Меткаф, — Ле Брок стал секретарем Компартии острова». Ле был тем самым человеком, который прятал Крохина после его побега из лагеря.

Наши воины, убежав из плена, продолжали воевать с фашистами не только на территории СССР. Но существовавший с 28 июля 1942 года знаменитый приказ №227, известный еще как «Ни шагу назад!», приравнивал тех, кто был в плену или в окружении, к предателям. Семьи военнопленных лишались пособия. В 1956 году Г. К. Жуков возглавил комиссию, результаты работы которой были оформлены закрытым постановлением № 878-490 от 29 июня 1956 года «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и их семей».

Кому-то повезло не быть заподозренным в предательстве, хотя капитан Михаил Манченко совершил из лагерей военнопленных шесть побегов. Он вернулся в ряды Красной Армии и в должности командира минометной роты форсировал Южный Буг, Днестр, Вислу, участвовал во Львовско-Сандомирской операции на левом берегу Вислы, за что получил орден Красной Звезды.

Первый бой политрук Михаил Манченко принял под станцией Ныркова села Николаевка Воронежской области. Бои за переправу реки Моныч не прекращались несколько суток. Нашим бойцам удалось задержать, не дать прорваться фашистам в глубь обороны. Собрав оставшихся в живых, старший по званию решил вывести подчиненных из окружения. Вот что пишет в воспоминаниях Михаил Федорович: «Мы едва отошли от хутора, как с тыла появились немецкие танки и начали в упор в походном строю расстреливать и давить гусеницами наших бойцов. В это время меня ранило в обе ноги, и я упал в траву. Старался отползти с линии обстрела. Ко мне подползли солдаты из нашей 12-ой минометной роты Петр Копылов и старший сержант из соседней Миронов. Стали уходить. По пути встретили старшего политрука Горковенко».

Увидев, что немцы собирали пленных в колонну, чтобы отправить в лагерь, четверка решила бежать. Через день их поймали и отправили в лагерь для военнопленных. Из него Манченко уже бежал один. Но, пройдя несколько километров, был схвачен полицаями и отправлен в лагерь села Гапкино. И отсюда Манченко бежал. Голодный и измученный дошел до Новошахтинска Ростовской области. Думал оторвался от немцев. В огороде тетка копала картошку. Он подошел к ней и попросил хлеба, а она его сдала полицаям, которые отправили его в лагерь. Когда группу военнопленных немцы вывели на разборку баррикад, устроенных на дороге, Михаил сбежал. Несколько дней скрывался в доме одной женщины, которая с риском для жизни прятала его от немцев. Набравшись сил, решил пробиваться к Ростову. Едва добрался до Новочеркасска, как попал в руки полицаев, которые держали его взаперти, а потом отправили на работу. Уж очень усердствовали «свои» перед немцами. Михаил пас скот на кладбище, откуда, конечно же, бежал, договорившись с одной женщиной, что она его приютит. (В личном деле М. Манченко есть адрес этой патриотки: Лященко, поселок Красный Трамвайщик, улица Таманская, 8.)

Уже когда Манченко дошел до Майкопа, его поймал полицай и отправил в лагерь военнопленных, где он пробыл до 21 января 1943 года. Но и отсюда он убежал вместе с товарищами. После войны Михаил и его брат Иван, у которых было три ордена Красной Звезды на двоих, окончили институт, работали в Чимкенте директорами школ рабочей молодежи.

Каждая минута, прожитая на войне — это трагедия для тех, кто хочет мира. Но у каждого на войне была не только своя боль, своя утрата, но и общая — не потерять страну, где был счастлив со своими родными и близкими.

Людмила Ковалева