По мере укрепления социалистического общества, считал И. Сталин, усиливается классовая борьба, которую необходимо было подкрепить фактом наличия «врагов народа». Такой была парадоксальная идейная основа программы репрессивных действий. И «врагов» искали среди «чуждых партии и народу элементов», которых находили, в первую очередь, в самой партии.
Предшествовало усилению репрессий 1937-1938 годов закрытое письмо ВКП (б) всем парторганизациям от 29 июля 1936 года. Документ доводил до крайности требования «о выявлении и искоренении недостатков» «по части бдительности и неумения распознавать врага». В этом документе в качестве активных организаторов контрреволюционной работы упоминались Исаак Рейнгольд, работавший одно время начальником ирригации хлопкового управления Южно-Казахстанской области, и Сергей Мрачковский, начальник Казжелдорстроя. Оба расстреляны в августе 1936 года. В закрытом письме таким образом был сделан упрек о потере бдительности Казкрайкомом ВКП (б) (с июня 1937 года — ЦК КП (б) Казахстана), который отставал от других республик в выявлении «врагов народа».
Вскоре Бюро Казкрайкома утешило Москву: к 1 ноября 1936 года разоблачены и исключены из рядов партии 43 контрреволюционера-зиновьевца. В феврале-марте 1937 года в Москве прошел пленум ЦК ВКП (б), заслушавший сообщение «Уроки вредительства, диверсий и шпионажа японско-немецко-троцкистских агентов» и доклад И. Сталина «О недостатках партийной работы и мерах по ликвидации троцкистских и других двурушников». Что, конечно же, ставило вопрос об усилении поиска «агентов».
— Мы готовим справочник по исключенным из рядов партии «врагам народа», — рассказала Е. Тимофеева, главный хранитель фондов Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области, член рабочей группы Туркестанской областной региональной комиссии по реабилитации жертв политических репрессий 1920-1950 годов. — Нами уже собрано около 400 дел партийцев, впоследствии реабилитированных. К процессу сбора материалов подключаются и родственники репрессированных. В частности, к нам обратились потомки Кусеубаева Килибая, 1899 года рождения, бывшего председателя Каратасского (Казыгуртского) райисполкома. Он был обвинен по нескольким пунктам 58 статьи УК РСФСР. В общей сложности отсидел в тюрьмах и лагерях Красноярского края 18 лет. Реабилитирован Военной коллегией Верховного Суда СССР «за отсутствием состава преступлений», восставлен в партии. Родные хотят знать, какое именно «преступление» совершил их родственник. Важно это и для нас, поскольку в справочник включается фабула «преступлений», в архиве есть только скудные анкетные данные и короткая биография Кусеубаева.
Сейткалий Бейсенбаев, 1900 года рождения, работник облвоенкомата, был расстрелян в 1938 году за то, что имел несчастье вместе со своими товарищами в 1928 году встретиться с Троцким. Лев Давыдович был весьма популярным в партии человеком, однако это не помешало бывшему члену ВЦИК и ЦИК СССР, Политбюро быть исключенным из партии и высланным в Алма-Ату. С. Бейсенбаев был арестован и осужден в связи с тем, что, во-первых, скрыл от товарищей факт встречи, во-вторых, задал Троцкому шесть провокационных вопросов, в которых была оппозиционная подоплека. Например, он попросил Льва Давыдовича ответить на вопросы: «В чем ваши разногласия с партией и Сталиным?», «Будет ли революция на Западе и в Афганистане?», «Может ли существовать СССР?», «Почему Зиновьев и Каменев (впоследствии расстреляны с интервалом в один день в 1936 году — Авт.) признали свои действия ошибкой на страницах газет, а если у вас были ошибки, то почему вы не написали заявление об этом в ЦК?»
Кто-то из трех товарищей Бейсенбаева, видимо, где-то рассказал о встрече с Троцким. И через десять лет рука Сталина до них дотянулась. Нет, к сожалению, в деле ответов Троцкого на вопросы Бейсенбаева. Впрочем, хорошо известно неприятие Троцкого партийной линии Сталина, борьбы с ним за «место Ленина» в стране.
Если ты обвинен в троцкизме — не миновать тебе 58-ой статьи УК РСФСР, свидетельствуют многие документы. Александр Семенович Котов, заведующий электростанцией Туркестанской железной дороги, был арестован 23 апреля 1938 года «за участие в контрреволюционном правотроцкизме, диверсионно-вредительско-шпионской организации на Ачисайском комбинате». «Тройкой при УНКВД от 27 сентября 1938 года он был приговорен к расстрелу. Приговор исполнен в Чимкенте в тот же день», — отмечается в документе. Его сестра Мария Семеновна Немченко до 1990 года добивалась восстановления доброго имени брата. И добилась. Александр Семенович был реабилитирован. Посмертно.
Читаю материалы партийно-контрольной комиссии при обкоме партии, которая рассматривала персональные дела. Формулировка в основном была такой: «Исключить из партии как разоблаченного и арестованного НКВД «врага народа». Комиссия постфактум исключала из рядов партии, не выясняя обстоятельств дела. А зачем, когда НКВД уже «разоблачила»?
Абрам Львович Капилевич, 1890 года рождения, еврей по национальности, по 1906 год был членом еврейской социал-демократической партии Бунд, общался с Троцким. Но партийцы 28 апреля 1937 года на общем партийном собрании облоно, где работал Капилевич, обвинили Абрама Львовича не в участии в юном возрасте в Бунде, а в недоносительстве на своего товарища. Он скрыл некоторые неприглядные факты из своей биографии. В частности, что жил в одной комнате с товарищем Янчесом, который как-то сказал, что «Сталин всех не перестреляет».
Капилевич, член партии с 1924 года, был исключен из ее рядов. Дальнейшие отношения его с органами НКВД неизвестны. Скорее всего, они были трагичны, так как рядом с ним была фамилия Троцкого, врага Сталина.
Обращусь к биографии нашего редактора — Петра Ильича Грехнева, расстрелянного в тот же день после приговора на основании закона от 1 декабря 1934 года «к немедленному исполнению». Был 1938 год.
На суде он не признал себя виновным. «В контрреволюционной организации не состоял. Случак меня не вербовал», — сказал он в последнем слове. Но биография Грехнева, с точки зрения сотрудников НКВД, была просто идеальная, чтобы сделать Петра Ильича «врагом народа» и расстрелять. Он учился с сыном Льва Троцкого, взял у Сидорова, директора рудника «Ленгеруголь», книгу Троцкого «Уроки Октября». После прочтения высказал свое мнение о Льве Давыдовиче: «Я не ставлю своей задачей разобраться в троцкизме». Тут возникает естественный вопрос: почему не ставишь, если автор книги уже по решению ЦК выслан в Алма-Ату? В деле Грехнева всплыл Владимир Еремеевич Случак, работавший в 1932-1934 годах заместителем председателя Совета народных комиссаров (СНК) КазССР, а затем до 1937 года — вторым секретарем, председателем облисполкома в Южно-Казахстанской области. По версии следователей НКВД, Случак был завербован в контрреволюционную троцкистскую организацию Исааком Рейнгольдом, ставшим, вспомним это, первым участником первого в СССР процесса, где судили членов «Антисоветского объединенного троцкистско-зиновьевского центра». Но до того, как Рейнгольда расстреляли, он «завербовал» Грехнева и Случака.
В уголовных делах столько переплетено историй, свидетельских показаний, что подследственным трудно понять «линию» обвинения. Может, в некоторых случаях в НКВД на это и рассчитывали.
Недоносительство была серьезная статья для исключения из партии. Макфуза Мусина, 1909 года рождения, член партии с 1930 года, была осуждена Особым совещанием НКВД СССР на пять лет ИТЛ «за сокрытие контрреволюционной деятельности мужа, разоблаченного как национал-фашиста». Она еще и защищала его.
Повод обозначить «врагом народа» всегда находился. Тракторист совхоза «Пахтаарал» Пак Пен-Хо был расстрелян за похищение из избы-читальни подшивок газет «Правда» и «Коммунист» и за то, что не предотвратил побег дяди за границу.
Можно было расстрелять коммуниста не за то, что он выпивал, а за то, что выпивал систематически с троцкистом, как это произошло с Султаном Мирзалиевым, добавив к этому, что он еще и торговал мясом, расхищая госимущество. Спустя годы С. Мирзалиев был реабилитирован.
Искали «врагов» везде, даже под родной крышей — органам НКВД надо было выполнять план по репрессиям.
Далеко ходить не надо. Вера Александровна Ким родилась в Хабаровском крае, в Чимкенте работала портнихой в хозяйственной части НКВД. Член партии с 1930 года. Она была обвинена в том, что работала «в пользу японской разведки». Реабилитирована в 1954 году «с восстановлением в рядах партии посмертно».
Описывать трагические истории, связанные с репрессиями, можно на многих страницах. Но обращусь к судьбам подданных Австро-Венгрии, попавших после первой мировой войны пленными в наши края. Вот где НКВД было раздолье! Заводи дело на любого, не промахнешься.
Мне удалось ознакомиться с материалами по уголовному делу Баги Кальмана Ивановича (Яноша) как в Государственном архиве общественно-политической истории Туркестанской области, так и в архиве ДКНБ области. Бывший военнопленный Российской империи бился за сохранение своей жизни как мог. В деталях Баги расписывал, как он «перековался» в сторонника советской власти, вступив в 1918 году в большевистскую партию. Указывал фамилии тех, кто может подтвердить его верность советской власти, и это были люди, занимающие солидные должности, знавшие его в деле на протяжении нескольких лет.
Вот некоторые фрагменты из его биографии (на момент ареста — заместителя директора совхоза имени Сталина в Кызылкумском районе Южно-Казахстанской области): «В 1915 году меня вместе с другими военнопленными направили в Самарканд в казачий лагерь. В нем я находился до 1917 года. После Октябрьской революции мы вступили в партизанский отряд, организованный из военнопленных Австро-Венгрии. На нас была возложена задача охраны Самарканда и крепости. Потом я был назначен начальником отряда по охране бухарской границы. Вскоре стал начальником погранотряда. В 1921 году был получен приказ об эвакуации всех военнопленных в Австро-Венгрию. Я был демобилизован из рядов РККА».
Далее события развивались таким образом. Баги, к тому времени уже советский гражданин, окончивший совпартшколу, готовился к отъезду, как вдруг получил телеграмму из ЦК РКП (б), куда ему предстояло прибыть. В ЦК собрали еще несколько венгров, членов партии. В столице Кальман Иванович узнает, что он возвращается на родину не как военнопленный, а как член РКП (б) с направлением в распоряжение ЦК Коммунистической партии Венгрии, находящейся в подполье. К власти в Венгрии уже пришел адмирал Миклош Хорти, тот самый, что выступал во время второй мировой войны на стороне Гитлера — это к слову, чтобы было понятно, в какой ситуации предстояло работать Баги. К тому же в циркуляре МВД Венгрии относительно прибывающих из СССР военнопленных было записано: «Возвращающиеся из России военнопленные поголовно принимали участие в пропаганде и осуществлении идей большевизма». А значит, к ним должно быть особое внимание. Но Баги согласился выполнить поручение партии.
На родине он не успел оглянуться, как его арестовали. Сначала две недели продержали в лагере демобилизованных воинов, а потом поместили в тюрьму. И сразу же предъявили обвинение по нескольким статьям: служба в рядах РККА, членство в Российской РоРооРоРо партии большевиков, участие в восстановлении Советов, пропаганда большевизма среди военнопленных. Через девять месяцев Кальмана Ивановича освободили, но обязали ежедневно являться в полицию.
Баги понял, что надо бежать, пока еще есть возможность. Он пишет подробно на имя т. Мирзояна, первого секретаря Казкрайкома, т. Манкина, первого секретаря Южно-Казахстанского обкома партии, и т. Мырзаходжаева, первого секретаря Кызылкумского райкома партии, про свою жизнь, не скрывая, как ему удалось вернуться в СССР. «Я узнал, что из Будапешта отправляется вагон с русскими военнопленными. Комендантом был русский военнопленный Каблуков, с которым я договорился, чтобы он взял меня с собой».
До Страны Советов он доберется благополучно. Жизнь у него опять станет налаживаться. Он переедет в нашу область. Но придет 1937 год, когда сотрудникам НКВД надо будет выполнять «встречный план» по репрессиям — 3 декабря 1937 года ЦК ВКП (б) утвердил предложения ЦК КП (б) Казахстана по репрессиям дополнительно на несколько сот человек. План надо было выполнять, чтобы вновь не оказаться в отстающих. Баги для этого оказался «удачной» кандидатурой. Ему припомнили поездку в Венгрию, возвращение в СССР почти через год. Завербовали его за это время венгерские фашисты? Дайте ответ сами, и он, конечно же, не сыграет никакой роли. Итог жизни сына венгерского каменщика — расстрел. А спустя годы — реабилитация.
НКВД уже давно разрабатывала разные линии: «финскую», «иранскую», «польскую», «японскую»… И находила для этого нужных людей. Не хватало одной шпионской линии — добавляла другие.
31 мая — День памяти жертв политических репрессий. Но еще не всем репрессированным возвращены добрые имена. Указ Президента РК К. Токаева от 24 ноября 2020 года заставляет нас опять вернуться к прошлым трагическим годам. Находить людей, чьи имена еще не очищены от несправедливых наветов. Над этим работают архивисты, журналисты, ученые, краеведы…
Людмила Ковалева
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!