В конце первого тысячелетия лесистую и топкую равнину между Балтийским морем и Карпатами, Одером и Бугом населяли многочисленные славянские племена, которые спустя время стали называть себя поляками. Они оказались здесь во время Великого переселения народов в VI веке. Это были мазовшане, висляне, куявяне, поморяне, поляне, лютичи, о чем свидетельствует летописец Нестор: «Словяне же те пришли и сели на Висле, прозвавшись Ляхами, а от тех Ляхов прозвались Поляне Ляшьские». Если опустить подробности, то в конце X века возникло княжество полян, которому и суждено было дать название этносу и государству.
Сам по себе этноним «поляне» — это обобщающее название жителей Поля, то есть той части евразийских степей и лесостепей, на которой обитали все древние славяне до их разделения на западных и восточных. Уйдя на Вислу, западные поляне создали свое Поле.
Но почему, как утверждает летописец, они прозвались ляшскими? Если сослаться на «Великопольскую хронику», то она повествует о некоей Паннонии, матери-прародительнице всех славянских народов, от которой родились три брата: первенец Лех, второй – Рус, третий – Чех. Они, умножась в роде, дали начало землям лехитов, русских и чехов, называемых также богемцами. Это, конечно, не более чем легенда. Ученые нашли объяснение в другом. Одни полагают, что этноним «ляхи» произошел от «леха» — «борозда, гряда, поле», другие – от «ленд – lend», что значит «пустошь, необработанное поле». В принципе, друг с другом не спорят. В общем, славян с Вислы стали так называть по роду их деятельности: те вынуждены были отвоевывать себе земли у болот и непроходимых лесов.
Как получилось, что, будучи яйцами из одной корзины, западные и восточные славяне оказались с разными алфавитами? Очень просто. Когда те и другие переходили в христианство, восточным славянам его несли на кириллице православные греки из Византии, а в отношении западных усердствовал на латыни католический Рим.
Поскольку Польша больше, чем на столетие, теряла свою государственность (ее разделили между собой Пруссия, Австрия и Россия), то на российской части письменность пытались-таки перевести на кириллицу. Собственно, это было определено не только политическими мотивами, но и лингвистическими – ведь кириллица изначально создавалась с учетом особенностей славянских языков. И поныне многие языковеды утверждают, что польскому языку письмо Кирилла и Мефодия более подходяще, нежели латынь. Этим объясняется тот факт, что кириллицей для поляков занимаются до сих пор. Один из последних вариантов – так называемая «двуестица», предложенная в прошлом году.
Вообще проектов польской «цырылицы», то есть кириллической азбуки, было немало. Активно принялись за этот вопрос при Александре II, когда был создан учредительный комитет, чтобы заниматься реформой школьного образования в польских землях. В результате его деятельности в 1865 году вышла первая книга на польской кириллице – «Букварь для сельских детей». Затем последовали еще с десяток школьных книжек. Однако вскоре эксперимент был свернут, так как польские школы перевели на русский язык обучения. Польша вернулась к латинице в 1918 году – произошедшая в России революция отпустила ее на волю.
Польскую латиницу по всеобщему признанию считают одной из самых неудобных.
Фонетика польского обильна шипящими, передать которые латинскому алфавиту едва по силам. Для них в кириллице есть внятные буквы «ж», «ш», «ц» и «ч». В латинском же написании требуется немыслимая комбинация букв. К примеру, такое простенькое слово, как «жук» пишется «chrzaszcz». Правда, и произнести его нужен полный рот дикции: «хшоншч». Оратор Демосфен рано родился. Если бы на ту пору существовал польский, он вместо камушков во рту катал бы такие слова, как «джджысты» – дождливый, «кщенжыц» – луна, «пшешчэнщливы» — очень счастливый. И попробовал бы произнести, скажем, такую фразу: «Хшоншч бжми ф тшчине ф Шчэбжэшыне» — «В Шебжешине жук жужжит в тростнике».
Географическое положение Польши и ее история таковы, что на формирование польского языка влияли все, кто окрест и даже далее. Его лексика отражает немецкие, английские, французские, чешские, тюркские, итальянские, восточно-славянские заимствования. Разумеется, в польском словаре больше всего пра-славянских и латинских слов. Особенно велик праславянский фонд: он основной и наиболее употребительный. Это понятно: поляки вынесли его из колыбели. Праславянский – общий для всех славян, потому у них почти треть всего словарного запаса одинакова по звучанию и значению. Нет, разумеется, случились и трансформации смыслов. Классический пример: красавица по-польски «урода», а фрукты – «овощи».
Польский, как и языки большинства народов, поначалу бытовал только в устной форме. Но в отличие от других, устному польскому, то есть фольклору, не очень-то повезло. Обычно у этносов сохранилось богатейшее эпическое наследие, предания, легенды, былины. Поляки же сберегли немного сказаний и песен, потому что все остальное при насаждении христианства было объявлено языческой ересью: церковь сознательно преследовала народное творчество. Да и с письменностью на польском языке эта нация встретилась довольно поздно. Одним из первых памятников польской литературы считается церковная и боевая песнь, было это во второй половине XIII века. И долго еще в среде поляков имела хождение лишь церковная грамота.
Если не считать указанной молитвы, то самым древним текстом на польском языке являются «Свентокшиские проповеди» XIV века. Любопытна история их обнаружения. Польский языковед Александр Брюкнер изучал в Санкт-Петербургской императорской библиотеке фолианты из Варшавского университета и обратил внимание, что их переплет оклеен полосками пергамента с надписями. Присмотрелся и обнаружил, что это цельный текст. Как выяснилось, «Свентокшиские проповеди» пошли на починку – их разрезали на восемнадцать полосок и приклеили к корешкам более ценных, на чей-то взгляд, книг.
Черед расцвета польской письменности наступил только через два века. Это было связано с державной крепостью, расцветом шляхты – привилегированного сословия, которое начало приглашать к себе ученых с мировым именем и отправлять своих детей в лучшие европейские университеты. Толчком к развитию письменности всегда служит просветительская деятельность.
В течение всего шестнадцатого и последующего столетий публицисты, писатели и поэты сумели достаточно развить польский язык. Особенно преуспел Ян Кохановский, снискавший себе славу поэта, которого до появления Мицкевича в польской литературе не превзошел никто. Он стал его предтечей.
Впрочем, в то время заслуживает внимания проза пера Яна Пасека – любимчика шляхты. Он был чрезвычайно талантливый рассказчик, написал мемуары, которые остаются красноречивым памятником нравов польской шляхты семнадцатого века. Мемуары Пасека и ныне выходят все новыми изданиями и находят своих читателей. Тот же Мицкевич оценил их очень высоко.
Появление на авансцене Адама Мицкевича сродни явлению Александра Пушкина: обоих подготовила плеяда предшественников, оба кардинально изменили поэтическую стилистику и обновили лексику родного языка. Не зря подружились с первой встречи. «Славянский Байрон» — так характеризовали современники Мицкевича, а Байрон был любим Александром Сергеевичем как никто иной. Но дружба была недолгой – на ней сказался негатив польско-российских отношений.
Мицкевич – признанный вождь польского романтизма, самый яркий представитель поэтического слова наследников Поля. Пушкин признавался, что «из всех поляков меня интересует лишь Мицкевич». Что бы сегодня сказал русский гений в отношении польских авторов? В особенности тех, кто удостоен Нобелевской премии. А ведь у поляков четверо номинантов! Это восьмое место среди стран. Лауреатами стали Генрих Сенкевич – за выдающийся талант эпического писателя, наиболее популярна его книга «Камо грядеши». Владислав Реймонт – за выдающуюся национальную эпопею «Мужики». Чеслав Милош – за совокупность творческих достижений. Вислава Шимборская – за поэзию, которая «с ироничной точностью позволяет историческому и биологическому контексту проявиться во фрагментах бытия» (нобелевские формулировки иногда весьма затейливы).
А Станислав Лем! Писатель, философ, футуролог, чьи книги переведены на 41 язык, чьими произведениями кормится мировой кинематограф – 32 экранизации.
Польский классик XIX века Болеслав Прус вошел во всемирную литературу двумя романами — «Кукла» и «Фараон». Ему принадлежит следующая мысль: «Какие же примитивные пружины приводят в движение мир: немного угля – и оживает корабль, немного чувства – и оживает человек». Сказанное можно адресовать совокупному художественному слову поляков: невесть сколько авторов за пять столетий, не слишком длинен список их творений, но как ожила ими мировая сокровищница.
До свидания! До видзэня!
З. Хайкина