Еще не все советские люди знали, что в ночь с 21 на 22 июня началась война, а наши родные и любимые уже яростно бились на западных пограничных заставах, гибли за каждую пядь своей земли. В глубоком тылу мирный день сорок первого года казался обычным.
Ветки деревьев в садах ломились от яблок, вишни, абрикосов. На базарах фрукты ведрами продавали почти задаром.
Молодежь на танцплощадках весело отплясывала… Выпускники школ встречали рассвет, не подозревая, что вскоре вчерашние мальчики отправятся на фронт.
— В документах последнего предвоенного месяца не прослеживается никакой тревоги, связанной с приближением к нашим границам германских войск, — говорит Г. Шабдарбекова, директор Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области. – На заседаниях партбюро обкома партии рассматривались обычные рутинные вопросы.
Это Москва находилась в тревожном ожидании, веря и не веря, что Гитлер, несмотря на подписанный договор о ненападении, нарушит его. Хотя донесения разведчиков так и сыпались отовсюду. Каждое из них прямо или косвенно указывало, что Гитлер готовится напасть на Советский Союз.
22 июня 1941 года в 3 часа 10 минут УНКГБ по Львовской области передало по телефону в НКГБ УССР сообщение, что «перешедший границу в районе Сокаля немецкий ефрейтор Лисков Альфред Германович, 30 лет, столяр из г. Кольберга (Бавария), где оставил жену, ребенка, мать и отца, рассказал, что вечером командир роты лейтенант Шульц отдал приказ и заявил, что сегодня ночью после артиллерийской подготовки их часть начнет переход Буга на плотах, лодках и понтонах» (документ опубликован в информационном ежемесячном журнале «Известия ЦК КПСС» в апреле 1990 года).
Ефрейтор Лисков был не единственным, кто сообщил о готовящемся нападении на СССР.
— В Чимкенте в центре города на столбах висели громкоговорители, — рассказывает Лидия Семеновна Мотовец. — К нам прибежал с соседнего двора Петька и передал, что по радио будет важное сообщение, чтобы мы его слушали. Бабушка вдруг начала плакать и кричать, что это германец, наверное, на нас напал. Люди бежали в сторону парка. Побежали и мы. Но выступил не Сталин, а Молотов. Люди молча слушали, что говорили по радио. Бабушка была права: на нас напала Германия. Вернувшись домой, она стала молиться, чтобы Сема «не доехал до войны». Но он все равно до нее доехал и пропал без вести в Сычевском районе Смоленской области.
22 июня 1941 года на химфармзаводе состоялся митинг, на котором коллектив объявил себя мобилизованным на войну. Работник Ирджарской МТС Пахта-Аральского района Молотков, коммунист, участник гражданской войны, заявил: «Считаю себя мобилизованным. Вместе со мной будут защищать Родину пять моих братьев».
В парке культуры Сарыагача собрались тысячи трудящихся. Стахановец колхоза «Интернационал» Ирикдыбеков сказал: «Немецкие фашисты, подлые бандиты, найдут могилу на рубежах нашей Родины. Многонациональный советский народ непобедим!»
Как свидетельствуют документы Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области (партархив), за первый военный месяц в области прошло 1349 митингов с участием 183589 человек.
В этом же архиве хранится письмо в военкомат учителя школы им. К. Маркса Каратасского района А. Кошимова. Он писал: «Я прошу военкомат зачислить меня добровольцем — бойцом Красной Армии и послать на фронт… Я заверяю наше правительство и любимую советскую Родину, что, если потребуется, отдам свою кровь и жизнь за нашу Родину, за любимый солнечный Казахстан. Моя мать Батен одобрила мое желание».
24 июня 1941 года при СНК СССР было создано Совинформбюро, которое стало источником официального сообщения о военном положении СССР. Первые два месяца все сводки редактировались товарищем Сталиным. Если на фронте дела шли плохо, сводки возвращались Сталиным дикторам Юрию Левитану и Ольге Высоцкой в неузнаваемом виде. Но если факт об оставлении какого-либо города скрыть было невозможно, то сообщалось об этом не сразу, а спустя несколько дней, когда Красная Армия уже вела успешные бои.
Ю. Левитан и О. Высоцкая после демонтажа под Москвой радиостанции переехали в Свердловск, откуда и вещали. В марте сорок третьего — уже из Москвы.
25 июня 1941 года Совет Народных Комиссаров СССР издал постановление «О сдаче населением радиоприемников и радиопередающих устройств на склады Всесоюзного радиокомитета».
Жители понесли приемники на почту, где они должны были храниться до окончания войны. На эту процедуру отводилось пять дней. Тот, кто этого не сделал, мог попасть под уголовную ответственность по законам военного времени. Все новости узнавали из одного источника — из «тарелок».
Пыталась узнать, вернули ли кому-нибудь после войны приемники, но таких данных нет в архивах.
Для чего надо было сдавать их? Как говорится в постановлении, они «могут быть использованы вражескими элементами в целях, направленных во вред советской власти».
25-26 июня 1941 года состоялся пленум ЦК компартии Казахстана, на котором обратились с призывом к коммунистам и ко всем трудящимся республики сосредоточить свои усилия на решении главной задачи — обеспечении фронта всем необходимым, перевести промышленность на производство номенклатуры предметов, в которых нуждалась действующая армия. Для этого необходимо было создать слаженное военное производство, осуществить перераспределение трудовых и материальных ресурсов, организовать усиленную подготовку кадров, вести строительство новых предприятий и цехов, разместить промышленные предприятия, эвакуированные из прифронтовых районов.
Бюро обкома партии утвердило мероприятия по перестройке работы на военный лад.
В Чимкенте был организован первый батальон всеобуча. В нем изучалась матчасть винтовки, приемы штыкового боя, химической и санитарной подготовки.
8 июля 1941 года было принято решение горисполкома Чимкента «О всеобщей обязательной подготовке населения города к противовоздушной обороне». Для подготовки инструкторов противовоздушной обороны город предоставил помещения: лекторий горкома КП(б)К, клуб госторговли медицинской школы и летний клуб «Динамо».
— Уже в первые дни войны в город стало прибывать население, эвакуированное из приграничных областей СССР, — рассказывает Х. Кичкембаева, сотрудница областного госархива. — Власти области на местах проделали гигантскую работу, чтобы разместить почти 58 тысяч эвакуированных, прибывших к нам в первые месяцы войны. Решением облисполкома от 19 июля 1941 года «О мероприятиях по использованию жилой площади в Чимкенте и Туркестане, районных и совхозных центрах области» была установлена временная жилищно-санитарная норма в 5 квадратов на человека. Прибыло 26 крупных эвакуированных предприятий из прифронтовой полосы. Большая часть была размещена в Чимкенте, остальная — в районах. Надо отметить, что часть из них после войны так и осталась в нашей области. Стекольный завод разместили в совхозе «Куюк» Каратасского района, оборудование тракторной мастерской — на Манкентском автотракторном ремонтном заводе, электростанцию до 800 КВт — в Туркестане, в совхозе «Пахта-Арал» — хлопкопрядильную фабрику из Красной Поляны Московской области. В области разместили 22 детдома, 8 эвакогоспиталей.
18 июля 1941 года бюро обкома партии приняло постановление «О создании школы летчиков в г. Чимкенте с контингентом в 100 человек из числа молодежи со средним образованием или школьников старших классов».
В летние месяцы 1941 года мало кто думал, что война продлится четыре года и потребует мобилизации таких сил советских людей, наличие которых трудно было даже представить.
Но они верили в Победу.
…Песня «Священная война», которая была исполнена 26 июня 1941 года Краснознаменным ансамблем песни и пляски им. Александрова на Белорусском вокзале, стала гимном Великой Отечественной войны. Ее исполняли каждое утро по радио после боя московских курантов.
Ее слова и величественная музыка звали людей на подвиги:
Вставай, страна огромная!
Вставай на смертный бой
С фашистской силой темною,
С проклятою ордой!
Страна встала и победила!
«Убили за то, что он любил свою Родину»
Они прошли через унижение, голод, страх никогда не увидеть тех, кого пошли защищать на фронт. Сколько их было, пленных, отправленных в фашистские концлагеря, где выжить было почти невозможно? До сих пор военные историки считают…
И не приходят к определенному выводу.
Особенно жестоко фашисты обращались с советскими военнопленными. В историографии бытует мнение, что вызвано это было тем, что СССР не подписал Женевскую конвенцию об обращении с военнопленными.
Однако стоит процитировать статью 82 этого документа: «Если на случай войны одна из воющих сторон окажется не участвовавшей в Конвенции, тем не менее положение таковой остается обязательным для всех воюющих, конвенцию подписавших».
Но Гитлеру, идеологу теории расовой неполноценности, никакие конвенции были не указ. Не зря же перед войсками СС демонстрировали фильм «Унтерменш» («Недочеловек»), где подлежали уничтожению представители других национальностей. Потому что немецкая нация — высшая нация. То, что воевать придется с недочеловеками, должно было оправдывать преступления немецких фашистов. Концлагерь — это то место, где можно было держать людей в полуголодном состоянии и заставлять тяжело работать. Сжигать в газовых камерах. Гитлеру нужно было пространство СССР, куда он собирался переселить немецких колонистов. И советские люди были бы их рабами.
В двух концлагерях №№ 282 и 2996 был узником корреспондент нашей газеты Василий Тимофеевич Филонов, начинавший работать в «Южанке» еще в 1934 году. В сорок первом во время боя на Калининском фронте В. Филонов был тяжело ранен и попал в плен.
Вот что он писал в своих воспоминаниях: «У оврага примостилась небольшая деревенька. Рядом — лагерь. Таких в Спас-Демьянском районе Смоленской области несколько. С утра и до позднего вечера наша команда долбит мерзлую землю. Старший команды посылает Колю Кудрявцева наломать сучьев для костра. Коля бросает лопату и в кустарники. Проходит 10-15 минут, Кудрявцев не возвращается. Немцы всполошились. Утреннюю тишину разрезает автоматная очередь. Нас сгоняют в котлован. Привели Колю. На его лице кровавые подтеки, изорвана одежда. Оказалось, он успел уйти километра на два. Побег не удался. Его поймали. Кудрявцева немцы заставляют рыть для себя могилу. Он отказывается. Фашист орет. Тут раздается автоматная очередь, и Коля валится на бок. Мы, как по команде, снимаем головные уборы. Колю убили за то, что он любил свою Родину. Тот, кто убивал наших бойцов, мучитель, сейчас живет в Мюнхене по улице Блюменштрассе, 43. Правительство ФРГ намерено одобрить закон о прекращении преследования военных преступников ввиду истечения сроков давности. Но как нам, узникам концлагерей, забыть уральского агронома Абрама Каганера, москвича, экономиста Семена Лисовского… Николая Луговского и Петра Соколенко, замученных в Штайнберге, Иосифа Козловского, отправленного в газовую камеру, казахстанца Алипбека Касымова и его двенадцать товарищей, расстрелянных за день до освобождения лагеря».
Перед войной Василий Тимофеевич вступил в члены ВКП(б). Удивительно то, что даже в плену он сохранил партбилет, пряча его то под крышкой котелка, то под крышкой зеркальца.
— Несколько лет назад группа сотрудников нашего архива в рамках проекта Архива Президента РК «Казахстанские военнопленные» побывала в трех городах ФРГ, — рассказывает Е. Тимофеева, главный хранитель Государственного архива общественно-политической истории Туркестанской области. — Были и в бывших концлагерях — эмоционально это очень тяжело. Обнаружили в разных архивах имена 13 узников-земляков, погибших в концлагерях. Мы передали данные о них в департамент по делам обороны Туркестанской области. В нашем архиве сохранились документы 15 узников, бывших военнопленных, детей войны, собранные нами еще при их жизни. С 2015-го по 2017 год ФРГ выплатила бывшим узникам концлагерей, гетто, оставшихся на тот момент живыми, единовременное пособие в размере 2500 евро. Немцы очень тщательно проверяли предоставленные нами документы. 12 человек из нашей области получили так называемую компенсацию за страдания и унижения.
Советские военнопленные прошли не только через концлагеря в Германии. Вот еще одна история, связанная с военнопленным Михаилом Максимовичем Крохиным, после войны работавшим инженером в чимкентском тресте «Стройдеталь».
20-летний солдат попал в плен под Киевом, потом оказался в концлагере на острове Джерси, одном из крупных нормандских островов у пролива Ла-Манш, оккупированных фашистской Германией 1 июля 1940 года. Узники лагеря выполняли тяжелые фортификационные работы, строили подземные туннели. Крохину удалось бежать из концлагеря — его укрыла английская семья. Потом вместе с ними он включился в борьбу против немецких фашистов.
Джерси был освобожден 9 мая 1945 года. И эта дата стала праздничным днем для жителей Джерси.
Михаил Максимович переписывался со своими боевыми друзьями. В одном из писем миссис Меткаф сообщила, что Михаил стал героем английских газет. В них рассказывалось о его участии в сопротивлении. «Местное телевидение организовало передачи, посвященные советским людям — бывшим узникам», — написала миссис Меткаф.
Чаще всего наши воины, сбежав из плена, продолжали воевать с фашистами не только на территории СССР. Но существовавший с 28 июля 1942 года знаменитый приказ № 227, известный как «Ни шагу назад!», приравнивал тех, кто был в плену, в окружении, к предателям. Семьи военнопленных лишались пособия. Созданные фильтрационные советские лагеря проверяли, кто и как себя вел по отношению к немцам. Проверки не всегда были объективными. В 1956 году Г. К. Жуков возглавил комиссию, результаты работы которой были оформлены закрытым постановлением № 878-490 от 29 июня 1956 года «Об устранении последствий грубых нарушений законности в отношении бывших военнопленных и их семей». Но постановление было запоздалым. Немало бывших военнопленных прошли советские лагеря, обвиненные по 58-ой статье. Незаслуженно.
Кому-то повезло не стать заподозренным в предательстве, хотя капитану Михаилу Манченко пришлось совершить из лагерей военнопленных шесть побегов. Он вернулся в ряды Красной Армии и в должности командира минометной роты форсировал Южный Буг, Днестр, Вислу, участвовал во Львовско-Сандомирской операции на левом берегу Вислы, за что получил орден Красной Звезды.
После войны Михаил и его брат Иван, у которых было три ордена Красной Звезды на двоих, окончили институт, работали в Чимкенте директорами школ рабочей молодежи.
Каждая минута, прожитая на войне, — это трагедия для тех, кто хочет мира. Но у каждого на войне была не только своя боль, своя утрата. Была и общая: не потерять страну, где был счастлив со своими родными и близкими.
22 июня 1941 года был первым днем, когда все поднялись, чтобы вернуть мир и былое счастье. И сделали все возможное и невозможное, чтобы так случилось.
Людмила Ковалева