И вот тут-то с нашей психикой иногда начинают творится странные вещи. Недавно случайно наткнулся в интернете на публикацию: «Причуды матушки-природы» от 28 апреля 2016 года. Возможно, и не обратил бы на нее внимания, но бросилось в глаза имя автора — Павел Камаев. Известный в свое время в Шымкенте турист из поколения, которому сейчас за шестьдесят лет. Помнится, в 80-ых он неоднократно публиковал в «Южанке» свои очерки о путешествиях. А потом как-то незаметно исчез. Видимо, живет где-то за рубежом. Публикация эта заслуживает того, чтобы привести из нее выдержки о странном, скорее, даже загадочном поведении одного из бывалых туристов.

 Итак, в 70-ые годы Павел Камаев работал старшим инструктором областного совета по туризму. Тогда же была организована республиканская туристская экспедиция по прокладке новых спортивно-плановых туристских горных маршрутов по Юго-Западному Тянь-Шаню. Маршрут проходил по северным отрогам Угамского хребта, северо-западным отрогам Таласского Алатау – Джабаглытау, Алатау, Бугулытортау.

 В этой горной труднопроходимой стране находится Аксу-Жабаглинский заповедник, занимающий 128 тысяч гектаров, созданный еще в 1926 году. На территории  заповедника протекают две крупные горные реки – Аксу и Жабаглы, в их верховья сотрудники заповедника не поднимаются из-за их труднопроходимости.

 Маршрут по пяти перевалам, на трех из которых они были первопроходцами,  рассчитан на десять дней. В группе — девять человек, не считая крупной бездомной собаки, которая присоединилась к ним в начале пути…

 «Я разрешил двоим чимкентцам уйти вперед (у них было охотничье ружье), чтобы пострелять диких голубей, а сам через полчаса устроил 15-минутный привал. В это время впереди прозвучали два выстрела. Участник из Павлодара (назовем его условно Зеленцов) вскочил на ноги и, обращаясь ко мне, закричал:  «Павел Николаевич, Вы слышите, это они убивают голубей мира! Надо их срочно остановить». В его жестикуляции и в смысле слов было нечто необычное. У меня появилось ощущение, что это начало плохого конца. Надо что-то делать. Подошел к нему и спокойно начал убеждать, что он устал, и  надо вернуться в лагерь в сопровождении двоих опытных туристов. Тут же обратился к этим ребятам, предлагая им спуститься вниз в лагерь и ждать нас. Ребята начали просить меня оставить Зеленцова  с группой, что они помогут ему пройти маршрут. Сам  Зеленцов молчал. Когда и остальные участники начали просить меня оставить его, я вынужден был согласиться. Мы продолжили подъем по высокогорной долине без троп, по камням…

 Прошел уже час, когда мы поднялись на перевал, а снизу никого не видно. Наконец вдалеке появилась фигура Саши Шулакова, который махал рукой, приглашая к себе. Я спустился за 15 минут к ним, увидел всех троих и услышал, что Зеленцов при подъеме начал от них прятаться за скальными островками, ссылаясь на усталость. На предложение разгрузить его отказывался и не отдавал рюкзак.

В рюкзаке, кроме его личных вещей, должно было быть два килограмма гречки. Тогда парни отобрали рюкзак и вытряхнули содержимое. Кроме гречки, в нем оказались три банки сгущенки, две банки тушенки и две плитки шоколада. Эти продукты он без разрешения забрал из «заброски». Попросту украл. На вопрос, зачем он это сделал,  ответил: «А вдруг вы меня оставите одного в горах?» Оценив ситуацию, я пришел к выводу, что дальше идти по кольцевому маршруту с ним опасно. Надо возвращаться на базу…

 На следующий день я решил оставить Зеленцова с двумя участниками в лагере, а с остальными идти по кольцевому маршруту через перевалы Буревестник-2 и Неизвестный, находящиеся в истоках речки Бала-Балдыберек и ведущие к Улькен Аксу. С наступлением темноты все улеглись спать. Часа через три я проснулся с ощущением какой-то неясной тревоги. Вылез из палатки и начал проверять присутствие участников в остальных двух палатках, ощупывая и считая ноги. Одной пары ног не досчитался. Пришлось будить всех ребят.  Выяснилось, что нет Зеленцова, хотя все его вещи, спальник и рюкзак были на месте. Не было и собаки. В предрассветных сумерках осмотрели берег реки, на камнях лежали брюки и куртка Зеленцова. Мрачные предположения и нехорошие мысли полезли  в голову. Отправил троих вниз по реке осматривать берега, двоих – по  окрестностям, а сам с   товарищами пошел вверх по реке. Она была хоть и полноводная, но не настолько, чтобы сбить с ног. Ее можно перейти вброд, потому что здесь, в пологой долине, скорость течения уменьшается. Но вода очень холодная. Прошли вверх около километра, ничего не обнаружили, кроме небольшого стада косуль, да услышали  хрюканье  диких кабанов. Отошли от речки и по тропе пошли вниз. Донеслись возбужденные голоса, и мы увидели около копны сена, которую заготовил егерь, двоих наших парней, Зеленцова и собаку… На вопрос, почему он здесь оказался, тот сказал, что, боясь побоев парней, ночевал в стогу в обнимку с собакой».

 В итоге бедолага Зеленцов был снят с маршрута и отправлен в город. Объяснить столь аномальное поведение туриста в походе могут, наверное, только психиатры.

 А вот еще одна горная история, связанная с причудами человеческой психики. Это было в начале 80-ых годов.

 В июле мы втроем путешествовали по хребту Каржантау. 19-летние парни, не первый год отдыхающие в горах, да еще с двустволкой, мы были очень далеки от какой-либо чертовщины в своих мыслях.

Выйдя из урочища Кызжайляу, весьма популярного у чимкентских туристов, двинулись на перевал, дорогу на который знали только понаслышке. В ущелье перевала Тогутба, изобилующем карстовыми пустотами, мы по ошибке свернули не туда.

 Изнурительный подъем по узкой тропинке продолжался часа три. Наконец мы вышли на небольшое плато. Вечерело. Беглого взгляда вокруг было достаточно, чтобы понять, что мы заблудились. Но сил идти дальше уже не было. Тем более  что место казалось вполне подходящим для ночлега: ручей, ровная площадка, на которой, судя по следам,  совсем недавно стояла юрта чабана.

 Начали распаковывать рюкзаки. И вот тут-то… Мой рюкзак был уже наполовину пуст, как вдруг я почувствовал какой-то холод в позвоночнике. В следующий момент понял, что оставаться здесь нельзя, что бежать отсюда надо немедленно. Природу этой внутренней паники я даже не пытался себе объяснить, просто начал лихорадочно запихивать в рюкзак все, что достал.

 Боковым зрением я фиксировал, что то же самое делают и мои товарищи.

 Уже через минуту мы в сгущающихся сумерках бежали вниз по тропинке, которая менее четверти часа назад вывела нас на этот перевал. Это был какой-то панический бег. В полном молчании.

 За 20 минут мы преодолели путь, на который затратили три часа. И лишь там, где ручей впадает в Тогутбу, рухнули без сил под ивами. Страх исчез так же внезапно, как и появился. За все время, которое мы его испытывали, никто не произнес ни слова.

 Ночью у костра мы выяснили, что ощущения у всех троих были примерно одинаковыми.

 Были в моей практике и другие странности. В марте 1979 года в ущелье Бургулюк на стоянке в двух часах ходу от профилактория отдыхали четверо друзей. Мы всю ночь не спали, поскольку все явственно слышали музыку, доносившуюся откуда-то снизу.

 Шел сильный дождь, ниже нас находился каньон, по которому в это время года невозможно пройти посуху. И было ощущение, что музыка, похожая на «Битлз», долетает оттуда.

 Но, кроме нас, людей в ущелье не было! Да и кому бы пришло в голову, стоя в ледяной воде под дождем, в кромешной тьме слушать магнитофон…

 В конце 80-ых в ущелье реки Арыстанды (Байдибекский район), сидя у большого костра, мы увлеченно рассуждали о разного рода аномалиях и феноменах. И вдруг… Все, а нас опять было четверо, неожиданно замолчали. Помню ощущение, словно кто-то безаппеляционно приказал закрыть эту тему. Мы просто молчали… минут пятнадцать. А потом, не сговариваясь, заговорили совсем о другом. И лишь утром поделились впечатлениями, которые у всех оказались практически одинаковыми…

 Есть все-таки в горах, пусть невысоких и в общем привычных, нечто, не поддающееся пока нашему пониманию.

Фото автора