«Классика — это значит образцовый»

Большой зал в полутьме. Рабочим светом освещена лишь сцена.

На ней хор и солисты. Откуда-то из полутьмы периодически вырывается низкий мужской голос, который делает поправки, после чего певцы повторяют фразу или партию, но уже в совершенно ином, нужном голосу варианте. Как только глаза привыкают к тусклому свету, перед сценой выделяется белое кресло, в котором сидит высокий мужчина в очках и с окладистой бородой…

В Шымкентском театре оперы и балета идет репетиция оперы «Трубадур». А руководит процессом оперный режиссер-постановщик М. Панджавидзе.

С музыкальным жанром в театре я впервые познакомился будучи еще школьником. В город, где я жил, приезжал на гастроли Свердловский государственный академический театр музыкальной комедии. Наша семья пошла на оперетту «Летучая мышь». А вот с оперным искусством знакомство произошло уже в Шымкенте. Причем оба раза в стенах нашего театра оперы и балета в исполнении нашей труппы. Из «Евгения Онегина» запомнилась ария Ленского «Я люблю вас, Ольга!». А вот в опере «Камар сулу», поставленной М. Панджавидзе, внимание обратил не только на вокальный талант наших певцов, но и на свет, декорации и костюмы. Впечатлило! Наверняка музыкальные критики найдут, к чему придраться. Ну на то они и критики. Но после «Камар сулу» понял, что вместо «театра машиностроения», как окрестили шымкентцы новый храм классического искусства в начале его пути (бывший ДК «Машиностроитель», в народе — «Машинка»), у нас появился достойный театр оперы.

Про балет пока ничего сказать не могу. Огромный вклад в становление театра вносит его директор М. Мухамедкызы — человек, поражающий профессионализмом и впечатляющий красивой лучезарной улыбкой.

В микрофон прозвучало долгожданное: «Перерыв!», и мы с М. Панджавидзе прошли в небольшое фойе, посреди которого стоит стол с ракетками для пинг-понга. Неожиданно комната, стены которой покрыты осенней хмурью, озарилась светом. Зашла директор театра. Ее улыбка говорила, что даже если и есть проблемы, то они решаемы. И все будет хорошо!

В двух словах обговорили текущую ситуацию насчет строительства нового здания театра. Если коротко, то оно будет построено в ближайшей перспективе. Так что надеемся и ждем.

Разговор с маэстро получился обстоятельным и интересным: об опере, культуре и искусстве, где-то просто о жизни. Хотя работа — это тоже часть жизни. А для М. Панджавидзе и вовсе бытие определило сознание.

М. Панджавидзе относит себя и к казахским оперным режиссерам. Во время репетиции интересно было наблюдать за общением постановщика с актерами. Быть профессиональным режиссером тоже призвание от Бога. И это призвание в полной мере есть у моего собеседника. Достаточно жестко и авторитетно, но в то же время мягко, с юмором мастер раздает «пряники и кнут». Не забывает и об авансах: «Вы это сможете!.. Вот видите, получилось же!» И это не лесть, а сущая правда. Фраза, спетая чуть раньше с обрывом на вдохе, теперь, исполненная на одном дыхании, зазвучала ярче и передала эмоциональное состояние героя.

Что касается Всевышнего, то М. Панджавидзе суждено было родиться в творческой семье. В одном из своих интервью он вспоминает, что был театральным ребенком. Он родился в театре. Его мама (родители были скрипачами в Туркменском театре оперы и балета), как человек творческий, чтобы не терять форму, быстро вышла из декретного отпуска. И в памяти режиссера очень хорошо сохранились воспоминания о его личном уголке в оркестровой яме, где были книжки и игрушки.

В копилке режиссера есть оперы, которые он ставил на разных сценах в России, Беларуси и Казахстане. А вот «Трубадур» Д. Верди будет премьерой во всех смыслах этого слова. Среди его работ есть опера «Турандот», в которой широко используется компьютерная графика, а один из героев выезжает на сцену на бронеавтомобиле с громкоговорителем в руках.

— Вы сторонник модерна?

— Нет. Но в наше время модерн, особенно постмодерн, — это «актуализация» сюжета, когда начинают переодевать в пиджаки, переносить действие в другую эпоху. Постмодерн в оперной режиссуре подразумевает именно это. Я категорически против такого подхода, считаю это заигрыванием с публикой вместо того, чтобы раскрыть смысл автора. Отсюда начинается «приращивание» смысла, а автор, может быть, его и не подразумевал. Ты, как режиссер, должен смотреть на это со стороны и находить то, что до тебя еще никто не нашел. Расставлять свои смысловые акценты, но в рамках того, о чем говорил автор.

— А как же тогда броневик в опере «Турандот»?

— Эту оперу я действительно хотел ставить в постмодерновом варианте. Хорошо, что не поставил. Это такой эксперимент. Честно говоря, я это сделал для того, чтобы показать своим коллегам, которые не работают иначе и давно считают, что кроме как так, больше никак нельзя. Я пытался объяснить, что так можно и так легче. Только тогда надо честно писать, что это не «Турандот» Пучинни, а спектакль Панджавидзе по мотивам. Но все же в «Турандоте» я удержался в рамках, хотя не скрою, у меня есть постмодерновые оперы.

— Есть ли у шымкентского «Трубадура» какие-то сложности или особенности?

— Они есть всегда. В Шымкенте сложно все, потому что театр молодой и находится пока еще в стадии становления. Сложности будут даже с точки зрения классического исполнения. Классика — это значит образцовый. Она подразумевает необходимое количество профессиональных качеств, компетенций. В этом смысле, конечно, будет трудно. Наша задача — не придумывать велосипед. Будут свои решения, не похожие на другие спектакли.

— Несмотря на то что мы считаем вас уже шымкентским оперным режиссером, какие тенденции, с точки зрения стороннего наблюдателя, заметны у нашего театра: развитие или стагнация?

— Театр вырос очень сильно! Ну какая же стагнация?! Это все равно, что на черное сказать, что это белое. Здесь бешеный прогресс. И заключается он во всем. Еще раз назовем вещи своими именами. С приходом Майры Мухамедкызы в истории шымкентской оперы началась новая эпоха. Именно она поставила дело на профессиональные рельсы. Да, иногда не хватает финансов. Но их всегда не хватает. Опера, вообще, дело дорогое. Как сказал Наполеон, чтобы выиграть войну, нужны три вещи: первое — деньги, второе — деньги и третье — деньги. Из этого следует многое. И кадровый голод, и материальная база.

Есть вещи несопоставимые. Но для такого театра приобретение двух-трех десятков прожекторов — это уже огромный скачок вперед. Компьютеризация сценического света — тоже скачок. Использование инсталляций. И так далее, и тому подобное.

В театр стали приезжать специалисты. Профессиональная итальянская опера требует колоссального мастерства. А профессионализм — это огромное количество навыков, традиций, правил. Для этого необходимы специалисты. Поэтому здесь я, дирижировать приедет Абзал Мухитдин, Гарри Гуммель — декорации, костюмы — Татьяна Кондрычина, хор — Алия Темирбекова. Собираем отовсюду, кого только можно. Есть приглашенные солисты, потому что рядом с ними растут и наши певцы.

— Выходит, что в новой опере будут приглашенные артисты?

— Все! Целый состав исполнителей. Один спектакль будет полностью отработан шымкентцами. Кстати, Майра Мухамедкызы будет петь с ними. А один состав будет приглашенный. И это сделано сознательно!

— А в чем проявляется эта сознательность?

— Я поднимаю степь не унижая горы. Меня трудно заподозрить в ксенофобии. Хотя многие пытаются. Если я люблю Россию, то это не значит, что я не люблю что-то другое. Я обожаю свою страну. Но я еще и советский гражданин. Родом из Средней Азии — Туркменистана. У нас сейчас разные страны, но культурное пространство все равно едино. Хотим мы этого или нет. Не понимаю, зачем с этим бороться?

В театре должны быть разные оперы. И кому, как не Казахстану, ставить оперы на казахском языке. Но дело еще вот в чем. У каждого театра, как у фигуриста, есть произвольная программа, а есть обязательная — это итальянская, русская, французская и австро-немецкая опера. Вот четыре основные вехи развития оперного искусства.

Во всех странах есть своя опера, даже американская, но основные я перечислил. Овладение ими автоматически заставляет артиста петь в нашем случае оперу с казахским либретто совершенно иначе. И все это в

Шымкенте происходит, еще раз подчеркну, благодаря директору.

— Вы сказали, что опера — это дорогое искусство. Но при этом она несет образовательные и воспитательные функции. К сожалению, не все шымкентские любители оперы по ряду причин могут себе позволить частое посещение театра. Возможно ли без помощи государства сделать этот вид искусства доступным широким массам?

— Невозможно. Например, в России есть такая практика: она называется «Пушкинская карта». Это образовательная карта, школьники и студенты имеют право бесплатно посещать музеи, театры, выставки за счет федерального бюджета.

Воспитательная составляющая — это когда создаются новые или пропагандируются старые патриотические произведения.

В фильме «Доживем до понедельника» герой произносит фразу: история — это наука, которая делает из человека гражданина. Так вот, культура и искусство делают из человека гражданина не в меньшей степени. Рад, что в стране, гражданином которой я являюсь, поняли, что произошел провал идеологической работы. И без патриотического воспитания и систематического образования невозможно воспитать полноценного гражданина.

Что касается финансирования, то Казахстан — государство с высоченной культурой. У вас есть признанные мировые деятели культуры. Во все времена алматинская консерватория считалась топом. Это было и осталось. Традициям верны, они работают. Другое дело, что на этом долго не проживешь, надо все развивать. А развитие — это материальная база.

— А есть что-то в вашем варианте «Трубадура», что будет абсолютно понятно и молодым, и взрослым почитателям оперы?

— Придется приоткрыть завесу. Шымкентский вариант «Трубадура» — это столкновение цивилизаций. Есть три вещи, которые могут вызвать братоубийственную войну: язык, религия, национальность. Это три столпа, спекулируя которыми всегда можно спровоцировать кровопролитие. Мы видим, что сейчас происходит в мире. Поэтому то, что мы делаем, будет созвучно происходящему. И каждый сделает свои выводы. Но в любом случае мы поговорим о разумном, добром, вечном…

— Скоро Шымкентский театр оперы и балета отметит свой 15-летний юбилей. Есть у него какая-то своя изюминка?

— Нет. И наверное, это хорошо. Как только появляется изюминка, то сразу же начинается: «мы не такие, как все», «здесь вам не тут». А это значит, что можно особо не стараться. Можно протолкнуть и халтуру, и все что угодно под прикрытием «а мы такие».

Премьера оперы «Трубадур» состоится 8, 9, 10 декабря в 18:00.

Когда будете входить в зал, обратите внимание, нет ли рядом высокого человека в очках, с бородой и добрым, по-детски растерянным, но осмысленным взглядом. Если увидите, то вам несказанно повезло. Это — Михаил Панджавидзе, оперный режиссер-постановщик из России, который с удовольствием к нам приезжает, чтобы со всеми неравнодушными гражданами вернуть Шымкенту былую славу. Если не культурной столицы стран Содружества, то хотя бы города высокой культуры.

СПРАВКА «ЮК»

Абзал Мухитдин — заслуженный деятель Казахстана, советник по творческим вопросам, заместитель главного дирижера ГТОБ «Астана Опера», автор оркестровой редакции Государственного гимна РК.

Гарри Гуммель — художник, сценограф, дизайнер, долгие годы был главным художником московского театра «Эрмитаж». На его счету — пространство, оформление, костюмы более чем для 30 спектаклей. Есть совместные работы с М. Панджавидзе, например, опера Верди «Риголетто».

Татьяна Кондрычина — российский художник по костюмам. Одна из совместных работ с режиссером-постановщиком М. Панджавидзе — первая русская национальная опера М. Глинки «Иван Сусанин».

Алия Темирбекова — главный хормейстер в КазНТОБ им. Абая. За последние 20 лет она подготовила весь хоровой репертуар спектаклей казахских, русских и западноевропейских композиторов.

Владимир Привалов

фото автора