Дерево, кожа, металл — три составляющие творчества мастера прикладного искусства Талгата Дуйсенбекова
Его работы всегда привлекают внимание посетителей на любой выставке, какой бы богатой на экспонаты она ни была, своей причудливостью и нешаблонностью.
Творческий процесс в его маленькой саманной мастерской не прекращается ни днем, ни ночью: идеи будущей работы часто приходят во сне, и он сразу садится рисовать эскизы.
Талгат Махмеддинович, член Союза художников РК, продолжил творческую династию.
Родом из села Шаян Байдибекского района, края отменных животноводов, он, как и его отец, решил стать художником.
— Отец мой из многодетной семьи — 14 братьев и сестер. С юных лет тянуло его к учебе, поэтому сам попросился в интернат в Арысь, чтобы там усиленно заниматься. В интернате у него и проснулась тяга к творчеству, начал рисовать. После службы в армии вернулся в родное село, женился и уехал учиться в Алматы на художника. Родители, простые сельские труженики, отговаривали как могли. Не понимали, как он с такой профессией сможет семью прокормить. Но отец шел к своей цели упорно. Отучился, вернулся в родные места и всю жизнь проработал в районном Дворце культуры главным художником района. Писал картины, занимался оформлением, делал гербы, чеканку, обучал детей. И до сих пор не расстается с кистью и красками, будучи уже почтенным аксакалом. Кстати, за ним в искусство потянулся младший брат, тоже став художником. Да и мы вместе с сестрами и братом выросли в большой мастерской отца, я так вообще готов был жить там. Нравилось смотреть, как он работает, учиться у него, подавать кисти и даже вдыхать запах красок. Конечно, стал пробовать свои силы. Отец сам посоветовал мне поступать в художественный колледж имени Кастеева. Отучился на ювелира-художника. Наставником моим был известный зергер Аширбек Желдибаев.
Собственным творчеством Талгат занялся в середине девяностых годов.
Трудное, сложное время, людям было не до предметов искусства.
— Я к тому времени женился, семью надо было кормить, — вспоминает художник. — Наделал разных украшений из серебра, а жена научилась их продавать либо менять на продукты. Так и пережили это время. В начале двухтысячных дело пошло. Дочка родилась, первая выставка прошла в том же году в Кызылорде, на которой представил свои традиционные для казахского прикладного искусства вещи: украшения, кинжалы, камчи, домбры.
На той памятной выставке в Кызылорде работы Дуйсенбекова увидели англичане, работающие там в нефтяной компании. Один из них оказался настолько впечатлен, что купил самые дорогие вещи – кинжал и пояс, сделанные из серебра, кожи и полудрагоценных камней.
Вырученных денег мастеру хватило на покупку двухкомнатной квартиры в Шымкенте.
— Этот англичанин вдруг снял с руки часы и протянул их мне, — рассказывает Талгат. — Переводчик тут же пояснил: хочет браслет к ним из серебра. Отказать я не смог, но попросил две недели на выполнение работы. Но со сроками затянул: электроэнергии не было сутками, поэтому работал только днем. Было очень неудобно перед заказчиком. Но работа моя, к счастью, ему понравилась. Заплатил 200 долларов. Я не выдержал и спросил: «Как же вы доверили незнакомому человеку свои дорогие часы?» Он ответил, что в людях разбирается. Прошло почти двадцать лет, но того англичанина помню до сих пор.
С тех пор в числе покупателей его работ были и иностранцы, и местные ценители искусства.
— Сначала тянуло только к металлу, чеканке, ювелирным украшениям из серебра, — поясняет мастер. — Потом переключился на дерево.
Теперь совмещаю все, использую в работах кожу. Занимаюсь художественной обработкой не только серебра, но и меди, латуни, мельхиора.
В его небольшой мастерской есть и плотницкий верстак, и стол с инструментами для работы по металлу.
А снаружи – гора коряг и заготовок из дерева. В любой момент невзрачный с виду кусок может «выстрелить» и принять необычную форму в руках мастера. Собирательством Талгат занимается по осени, выезжая в Каскасу, Сайрамсу. Там, по его словам, встречаются порой такие интересные экземпляры коряг, словно природа сама подсказывает ему эскиз.
Освоил мастер и производство национальных музыкальных инструментов. И самый любимый из них — кобыз. Под его тягучие, густые, чарующие звуки лучше всего и думать, и отдыхать, признается мастер.
— Так поет Великая степь, — считает он. — Легенда гласит, что когда пел кобыз Коркыт-ата, замирала природа, река замедляла течение, замолкали звери и птицы, и даже смерть, завороженная чудесной мелодией, стояла, не смея приблизиться к нему. Свои кобызы я стараюсь максимально приблизить к такому идеалу.
Древняя история Казахстана — лучшая пища для творческого процесса, признается он. Его вдохновляют не только звуки Великой степи, но древние наскальные изображения. Петроглифы, тенгрианская символика – ключевые мотивы в творчестве Дуйсенбекова, отличительная особенность его работ. «Это древняя история нашей земли, это то, что сидит глубоко внутри, в подсознании, и словно само просится в работу», — говорит мастер.
Немало выставок было у Т. Дуйсенбекова, но особо ему памятна одна, прошедшая на святой земле Туркестана.
«Отец тогда специально приехал посмот-реть на мое творчество. Осмотрел и с удовлетворением отметил, что я оправдал его надежды. Для меня это была лучшая оценка моего труда», — признается Талгат.
Алиса Масалева