Пока весь Казахстан переживает бум преступлений в семейно-бытовой сфере на фоне общего снижения преступности, в Жетысайском районе Туркестанской области картина обратная: по данным районного управления полиции, на 200-тысячное население района выписано всего 230 защитных предписаний, девять «особых требований» к нарушившим их, два факта нанесения телесных повреждений средней тяжести, 16 попыток суицида и одно убийство. Роста не наблюдается. Феномен? Эффективная профилактика? Или мужья в здешних краях в большинстве своем добропорядочные отцы семейств?
Произведенный статистикой эффект вмиг улетучился, когда перед глазами предстала до жути удручающая картина.
Обшарпанная халупа, четверо детей, вызывавшие желание их отмыть и накормить, кругом грязь и запустение. Так живет в Жетысае семья Краубер, воспитывающая пятерых детей. И никому до этого нет дела. Вернее, не было, пока детей, беспризорно слонявшихся по улице, неделю назад не остановил полицейский патруль. Сведения о неблагополучной семье участковые передали инспектору по защите прав женщин Жетысайского РУП Жанне Шалбековой.
Улица Яссауи в Жетысае. Территория бывшего бетонного завода. Не пустынная — вокруг дома, постройки. В нежилом помещении, принадлежавшем раньше заводу, три года назад поселилась эта семья. Отца семейства застать не удалось, матери тоже не было. Она прибежала по звонку с работы. Нанялась на сортировку урожая кукурузы, зарабатывая в день две-три тысячи тенге. Дети, старшей из которой 12 лет, а младшей — пять, хозяйничают дома одни. О безопасности их говорить не приходится. Охраняет жилище, распахнутое настежь, только собака. Случись что пострашнее — и она не поможет.
Прибежавшая с работы мать стала уверять, что беспорядок в доме исключительно по причине ее занятости. 37-летняя женщина уверяет, что «пьют они с мужем только по праздникам, а если соседи жалуются на крики и скандалы в их доме, то это все тоже нечасто бывает». Верить ей не получалось.
— Почему дети такие грязные?
— Я их мою, но они снова пачкаются.
— Когда они в последний раз ели?
— Сегодня. Я им суп варила рисовый. Весь съели.
Проблем мать семейства не видела ни в чем. Клятвенно обещала, что уберется в доме. Завтра. Страшно другое: предпочитали ничего не замечать и школа, и поликлиника. Старшая дочка учится в пятом классе школы им. Гагарина, сын — в третьем, еще одна девочка пошла в первый. И классные руководители не могли не знать, что происходит в этой семье и в каких условиях живут дети. Знали, но молчали? По словам матери, участковая медсестра в их доме была. Переписала в журнал всех детей — и тоже ушла. Ни тебе прививок, ни медосмотра. Никто из школы и медорганизации не передал информацию в социальные органы, акимат, полицию. Все дружно прошли мимо.
Отец семейства — гражданин Казахстана, у матери — российское гражданство и вид на жительство с истекшим сроком действия. Но дети родились в Казахстане, значит, имеют права на защиту государства. Только кто бы еще об этом побеспокоился — вот в чем дело.
Именно для того, чтобы находить оказавшиеся в трудной жизненной ситуации семьи, выявлять факты семейно-бытового насилия, организовывать комплексную и свое-временную помощь и, самое главное, отслеживать результат, в районах и городах области были созданы службы семейно-психологической поддержки семьи. А по инициативе Республиканского совета по вопросам семьи, защиты прав женщин и детей при партии «Nur Otan» еще и мобильные группы с аналогичными задачами. В их составе — представители акимата, участковый инспектор, сотрудники школ, медики, соцработники, активные граждане и волонтеры.
В Жетысайском районе мобильных групп в настоящее время нет, а служба СППС существует при местном молодежном ресурсном центре. Руководит ею Нурлыбек Мутаев.
Только вот увидеть реальные показатели работы службы, в которой работают два психолога и юрист, так и не получилось. Как ни силился
Н. Мутаев привести в пример хотя бы одну подопечную семью, которой была оказана помощь, ничего не вышло. Ни одного доведенного до логического завершения случая, ни одного кейса, которым можно было показать работу СППС.
Психолог Гульнур Султанова вынуждена была признать, что женщины к ней практически не обращаются.
Сотрудники СППС во главе с руководителем старательно уверяли, что конфликты в аулах принято решать по вековым традициям, привлекая биев, авторитетных аксакалов, чье мнение может повлиять на мирное разрешение. Складывалось ощущение того, что люди не понимают, что их задача не столько решать семейные конфликты, сколько помогать семьям преодолевать трудности, выявлять причины и условия, способствующие совершению правонарушений, и предупреждать их. «Деликатная» жетысайская служба СППС предпочитает не вмешиваться в чужие семьи, потому как «уят болады». В итоге нет обращений, а значит и проблемных семей. 230 защитных предписаний, выданных с начала года, видимо, не в счет. Как и 16 попыток суицида. И два случая нанесения телесных повреждений. Вернее, три, потому что очередной произошел на следующий день после нашего разговора. Женщина ранила мужа, защищаясь от него. Вызвали полицию. Однако через день семья решила помириться и забрала заявление. Значит ли это, что конфликтов больше не будет и никто не возьмет в руки нож? Нет. С супругами однозначно должен поработать психолог. Сам собой напрашивается вопрос: если у организации, существующей на бюджетные деньги, нет работы, нужна ли она вообще? Не проще оптимизировать и дело с концом? Или все дело в том, что в этой службе люди не понимают, в чем заключается их миссия?
В сентябре в Туркестанской области прошла проверка работы служб СППС.
Процедура необходимая, если учесть, что у этих ведомств задачи архиважные, главная из которых — снижение количества семей, где происходит или потенциально может произойти семейное насилие.
Так вот, в отношении жетысайской службы у экспертов возникли вполне понятные сомнения. Согласно результатам проверки, отсутствует журнал регистрации обращений. Их количество назвали устно: 52 по факту психического насилия, 18 — физического, 9 — сексуального. За два года работы!
Специальность руководителя службы — педагог-психолог, а должен быть юрист. Стандартов нормативно-правовых актов не знают. Проверяющие пришли к выводу, что работают здесь только с теми, кто обратился самостоятельно, при этом возможные жертвы семейно-бытового насилия не выявляются.
Если учесть, что этот вид преступлений весьма скрытый, все происходит за высокими заборами и запертыми дверями, то становится понятно, почему у СППС так мало работы. Нет ни телефона доверия, ни какого-либо средства коммуникации с потенциальными жертвами. Видимо, никто не ставит перед собой задачу достучаться и обязательно помочь. Проще списать все на традиции, уят и то, что «все в ауле друг друга знают, все другу другу кудалар, никто не хочет портить отношения».
В итоге дело с пострадавшими от насилия женщинами и детьми имеет только инспектор по защите прав женщин районного управления полиции Жанна Шалбекова.
На этой должности капитан полиции три года, до этого много лет работала инспектором по делам несовершеннолетних в «трудной» школе.
— До пандемии раз в квартал проводили сходы населения в аулах на тему бытового насилия. Разъясняем нормы закона, призываем обращаться в случае нарушения. Женщины слушают, кивают головой, берут листовки с информацией и расходятся по домам, где у них часто нет даже права голоса. Наши женщины привыкли терпеть. С мыслью «прощать, терпеть, скрывать и не выносить семейные проблемы за порог дома» их выдают замуж, — говорит Ж. Шалбекова. — Это им внушают матери, свекрови, золовки. Нарушить эти неписанные правила решаются немногие и только тогда, когда не остается сил терпеть. Звонят в полицию. Приезжает участковый, фиксирует, составляет протокол. Следом в эту семью иду я. Но женщина часто готова забрать заявление, боясь после еще больших последствий со стороны агрессора-мужа. Уйти-то ей некуда, да и дети совместные, дом, хозяйство, родня. Слишком много обстоятельств. Вот и оценивают риски. Но помогать этим семьям обязательно нужно, выравнивать ситуацию, чтобы женщинам и детям жилось полегче. И обязательно нужно ужесточать закон по семейно-бытовым преступлениям. Наказание должно быть ощутимым, даже если это первый вызов полиции. В противном случае агрессор даже не считает, что он совершает преступление и нарушает права, а просто «воспитывает» свою жену.
Но самое тяжелое, по словам Жанны Шалбековой, когда в самых безнадежных случаях приходиться изымать детей из семьи ради их безопасности и отвозить в Шымкент в центр временной адаптации несовершеннолетних — единственный на весь Южный Казахстан. Стресс такой, что дети долго не могут оправиться. И тогда полицейские берут на себя не совсем свойственную им роль. Так, пятерых братьев и сестер жетысайские полицейские теперь навещают в Шымкенте, везут им игрушки, подарки. Пока ищут их отца, чтобы, наконец, решить, где будут воспитываться дети.
— Неблагополучные семьи, у нас в районе на учете их числится 29, должны быть на особом контроле социальных органов, чтобы не доводить ситуацию до передачи детей в детдом, — поясняет инспектор. — В случае с семьей Краубер будем этого добиваться, чтобы не пришлось их разлучать.
Яркий пример бездействия СППС и соцслужб — история 33-летней жительницы Жетысая Мадины. Настолько запуганной и боящейся огласки, что не называю настоящих имени и фамилии. Кое-как она дала согласие лишь на диктофонную запись после моего клятвенного обещания, что никуда ее не перешлю. Страх въелся в подсознание настолько, что стал частью ее самой.
Замуж Мадина вышла рано и вовсе не по любви. На брак дали согласие родители, ее же мнения никто не спрашивал. Платок, которым ей покрыли голову, казалось, закрыл и рот. 12 лет она терпела. Уходила, но ее возвращали обратно. Уговорами и угрозами. Шестерых детей родила Мадина от нелюбимого мужа. Кто бы ей разрешил контрацепцию. Впрочем, сейчас шестеро чудных ребят — главная опора и смысл жизни. И главное ее богатство. Три года назад она, наконец, решилась уйти от мужа и подать на развод.
— Мама всегда говорила: «Терпи, дочка, терпи ради детей». Старалась, жалела маму. Но той зимой терпение лопнуло. Он снова избил меня. Кричал, что я никому не нужна, что всем обязана ему. Я сказала, что все равно уйду. Стала собирать детей. Тогда он в бешенстве схватил меня, вытащил на улицу, несколько раз ударил и бросил на снег. На какое-то время я отключилась. Было так больно, что хотелось умереть. Очнулась, когда услышала плач детей. Они искали меня, звали, плакали. Кое-как поднялась с земли. Собрала детей и ушла в ночь. Больше я в эту семью не вернулась. В полицию не обращалась, все равно его не посадят. Подала на развод. Как только муж не обзывал меня в суде, в чем только не обвинял! Говорил, что гулящая, что плохая жена. А все от того, что отказалась к нему возвращаться.
Сегодня Мадина с шестью детьми снимает небольшую пристройку к дому. За две небольшие комнатки с крохотной прихожей платит 20 тысяч тенге. В одной хранят вещи, в другой и едят, и спят. В ней только телевизор, несколько полок для учебников детей и много корпе.
Работает она парикмахером, отдавая часть заработанных денег за аренду места. Благо выручает адресная социальная помощь. Потому как алиментов муж не платит. Максимум, что может дать на всех шестерых, — 10 тысяч тенге. Живут, растягивая каждую тысячу, покупают только самое необходимое. Но мама все равно старается баловать детей сладостями и подарками.
— Несколько раз пыталась встать в очередь на получение жилья, но мне каждый раз приходил отказ, — рассказывает Мадина. — Дело в том, что мы с мужем жили в доме барачного типа, который числился на мне. Конечно, никто из них и не собирался отдавать половину его стоимости нам с детьми. Его просто продали, а меня вынудили подписать договор. Я согласилась, чтобы встать в очередь на получение жилья. Но по закону в течение трех предыдущих лет не должно за мной числиться никакого жилья и продажи его. Поэтому снова пришел отказ. Я уже и не надеюсь. Хочу кредит взять, чтобы купить домик или квартиру, но, наверное, мне и его не дадут, потому что зарабатываю мало.
На мое предложение обратиться к властям Жетысайского района, спонсорам, помогающим малообеспеченным, с просьбой о помощи от имени редакции Мадина замотала головой. Боится, что ее беда и нужда станут достоянием общественности. А это «уят». Лучше самой нести тяжелую женскую ношу и мечтать, что когда-нибудь будет собственная крыша над головой.
Тем не менее все равно обращаюсь с такой просьбой, конечно, на условиях полной анонимности сделанного дара. Вдруг найдется в тех краях добрый человек, который делает добро, не рассказывая об этом никому.
Телефон женщины есть в редакции.
А. Масалева
Проект «Не проходите мимо» создается в рамках программы MediaCAMP Internews при поддержке Агентства США по международному развитию (USAID).
