В этом году Николаю Алексеевичу Северцову, величайшему зоогеографу, этнографу, основоположнику русской экологии исполнилось бы 195 лет. 23 года ученый посвятил изучению Туркестанского края.
Больше Северцов известен землякам тем, что, находясь в Чимкенте, составил первую геологическую карту Каратау, которая легла в основу разведки Турланского месторождения. На ней были обозначены среди других месторождений полезных ископаемых месторождения свинцовых руд, на которых потом работал Чимкентский свинцовый завод и Ачисайский поликомбинат.
Николай Алексеевич совершил семь научных экспедиций, которые потом вылились в книги, обозначенные как путешествия. Порой эти путешествия были сопряжены с риском для жизни.
Начнем с первого путешествия, в которое Николай Алексеевич рвался всей душой — среднеазиатский край был плохо изучен учеными Российской империи. И то, что сделал Северцов, потрясает воображение: только одна коллекция птиц, описанных ученым, составляет 12 тысяч образцов! Впоследствии все они были переданы в Императорскую академию наук.
В 1857 году, перед первой экспедицией выпускника Московского университета Н. Северцова в Среднюю Азию, вице-председатель Русского географического общества Федор Петрович Литке в письме ботанику, зоологу и географу Александру Федоровичу Миддендорфу написал, что «…с благодарностью примет всякие сведения из области физической географии или этнографии, которые угодно будет г. Северцову сообщить обществу во время его путешествия».
Но основные задачи Академии наук Российской империи были сформулированы в указе правительства, совпадавшие с пожеланием Литке: «О разрешении экспедиции магистра Московского университета Северцова отправиться с препаратором на два года к Сыр-Дарье с целью доставления сему замечательному ученому наблюдения и разыскания по естественным наукам вообще и в особенности под влиянием свойств, так как названный Гумбольдом «континентальный климат», который влияет на все проявления животной и растительной жизни».
Исследования экспедиции Северцова велись в тяжелых условиях. Из записей Николая Алексеевича следовало, что зима в низовьях Сыр-Дарьи с 1857 на 1858 год была буранная, холодная. Температура воздуха в январе достигала минус 25 градусов, что мешало работе – ведь снег сошел только в феврале. Наступившее вскоре буйство весенних красок поразило Северцова красотой и необычной растительностью, дало возможность активно работать.
Во время первой экспедиции случилась трагедия. Несмотря на предупреждение, что опасно удаляться от места расположения экспедиции, так как «недалеко бродят кокандцы», Северцов вместе с отрядом отправился на охоту, где и был захвачен кокандцами. Северцов был тяжело ранен: ему отсекли ухо, трижды нанесли пикой удары в грудь, раскололи скуловую кость… В общей сложности Николай Алексеевич получил двенадцать ран. Везли его на лошади, «кровь из меня капала», как пишет в своем очерке «Месяц плана у кокандцев», посвященном его освободителям – генералу Дантасу и О. Я. Осмоловскому. Привезли Северцова в Туркестан. Весть о пленении известного ученого способствовала гуманному к нему отношению в плену, а затем и освобождению.
По воспоминаниям сына Северцова, плен не сломил исследовательский дух отца. Однако внешность его приобрела иной вид: «Он носил большую бороду, она защищала его зубы, разбитые кокандской шашкой».
Ранение и состояние здоровья выбили его временно из рабочей колеи, однако его помощник И. Гурьянов даже во время пленения Северцова продолжал сбор зоологических коллекций, что радовало ученого, имевшего планы дальнейшей научной работы в Средней Азии. Но другое мнение на этот счет было у родственников, обеспокоенных состоянием здоровья Николая Алексеевича. Они настаивали, чтобы он больше не искушал судьбу и перешел на преподавательскую работу – о ней уже была договоренность. Но дух исследователя и путешественника не позволил Северцову смириться с обстоятельствами, чтобы отказаться от дела своей жизни.
Итогом первой экспедиции Северцова стали исследования восточного берега Аральского моря, обнаруженные следы его усыхания. Еще в 1847 году экспедиция Алексея Бутакова описала местоположение прибрежных островов. Экспедиция Северцова доказала, что за десять лет они успели соединиться с берегом без занесения песком, отделявшим их прежде проливом.
Во время первой экспедиции была собрана богатая коллекция птиц, зверей и рыб, изучено образование солончаков.
«Меня занимали серые кулики, которых, как мне казалось, я прежде не встречал в степи, — писал Северцов. — Были еще жаворонки, а раз я видел вдали пролетевшего орла. Но особенно часто попадались зеленые черепахи».
Наблюдения ученого вылились в научную работу «О пролетах птиц через Туркестан». Он составил карту путей перелета птиц.
Путешествие, которое было рассчитано на два года, завершилось за 16 месяцев.
Узнав об экспедиции Черняева в Среднюю Азию, Северцов подал ходатайство о своем прикомандировании к Черняеву о получении разрешения для научного исследования в Зачуйском крае — между реками Чу и Сыр-Дарьей. Ходатайство было удовлетворено Российским географическим обществом, выдавшим ученому пособие в 500 рублей. Кандидатура Северцова была одобрена и военным министерством. В помощники Николаю Алексеевичу были определены горный инженер поручик Александр Фрезе и художник Михаил Знаменский, который должен был делать «зарисовки плана и виды местностей и укреплений, занятых русскими войсками». Замечу, что и сам Северцов хорошо рисовал.
Отношение Александра Александровича Фрезе к мирной инженерной профессии, как свидетельствуют дальнейшие события, было условным. Он участвовал в рекогносцировке перед штурмом крепости Чимкент. Фрезе, военному инженеру, будущему генерал-лейтенанту Российской империи, приходилось заниматься этой работой в походах в европейские страны. Отметим его существенную заслугу вместе с Северцовым в исследованиях Кара-Тау.
Отряд Черняева формировался в городе Верном (Алматы), куда не успел Северцов. Однако через бездорожье и весеннюю ростепель (еще и недостаток лошадей на пути следования) ему удалось-таки догнать отряд. Но потом вместе с Фрезе Северцов отклонился от отряда Черняева, чтобы заняться исследовательской работой.
12 сентября 1864 года Северцов выехал в направлении Чимкента и оказался вблизи крепости, тем самым став невольным участником ее штурма. В воспоминаниях об исследовании Туркестанского края Николай Алексеевич не особенно распространялся по поводу штурма Чимкента. Однако в облархиве хранится список о его службе. В графе №7 на вопрос: «Не было ли каких особенных по службе деяний или отличий, не был ли особенно, кроме чинов, чем награждаем и в какое время?» — в документе в качестве ответа значится: «По ходатайству командующего войсками Западно-Сибирского военного округа за нахождение в экспедиционном отряде при рекогносцировке и взятии крепости Чимкент всемилостивейше пожалован орденом Святой Анны второй степени с мечами, состоящего при оренбургском генерал-губернаторе сверх штата для особых поручений асессора Николая Северцова».
Впоследствии Михаил Александрович Мензбир, ученик Николая Алексеевича, основатель российской орнитологии, писал: «Северцову приходилось исполнять должность начальника штаба, делать съемки, составлять план, водить отряд на приступ, изображать из себя парламентера после того, как деятели, фигурировавшие в этой роли до него, были посажены Якубом ханом на кол…»
Северцов помог Черняеву в составлении «Положения по устройству вновь присоединенных областей», которое было утверждено в столице. Но в планшетах уже хранились материалы об исследовании горы Кара-Тау, окрестностей Чимкента, Пишпека, Аулие-Аты, которые предстояло обработать и привести в порядок.
Вот что он установил после экономического изучения этих окрестностей: район Чимкента и бассейны рек Арыси, Бадама — самые густонаселенные и культурные районы. Они являлись житницей бывшего Кокандского ханства, поставляли пшеницу в Аулие-Ату, Туркестан и Ташкент. Заинтересовался Северцов и хлопководством. Не мог не отметить, что «хлопок здесь очень низкого качества, и границы его разведения проходят через Чимкент».
Любопытно, что еще до образования Туркестанского генерал-губернаторства в одном из своих отчетов Оренбургский генерал-губернатор писал: «…магистр зоологии Северцов представил мне краткий очерк совершенных им изысканий, из коего видно, что, кроме многих драгоценных открытий в научном смысле по предметам зоологии, ботаники и другим, он собрал весьма важные сведения об естественных условиях производительности края, климате и качестве почвы, туземном населении, его промыслах, успехах земледелия, производимых хлебах и растениях, орошении, качестве удобства земли для поселения, а также имеющихся рудах и минеральном топливе».
В декабре 1866 года Северцов прибыл в Чимкент, где провел зиму и весну. Его деятельность ограничивалась продолжением изучения окрестностей города и приведения в порядок образцов коллекций.
Но не только генерал-губернатор Оренбуржья обратил внимание на Северцова. Николай Алексеевич был приглашен Туркестанским генерал-губернатором Константином Петровичем фон Кауфманом на должность чиновника по особым поручениям. Между правителем и ученым были весьма дружеские отношения.
В 1869 году Северцов написал рапорт на имя Кауфмана с просьбой наградить препараторов Туркестанской ученой экспедиции. Константин Петрович удовлетворил просьбу Николая Алексеевича, написав на рапорте: «Отчет о ходатайстве доктора Северцова представить военному министру, выразив, что хотя ученая экспедиция была учреждена по высочайшему повелению до учреждения Туркестанского генерал-губернаторства, но труды ее с 1867 года мне отлично известны, и я могу лишь удостоверить деятельность и полезность ее занятий, поэтому со своей стороны полагаю, что было бы справедливо ходатайствовать г. Северцова на звание академика».
Чиновник Северцов был весьма активным. Архив сохранил его докладную записку Кауфману, в которой он предлагает проект «устройства безрельсового сообщения между Оренбургом и Казалинском». Кроме того, он доказал расчетами выгоду пароходства по Сыр-Дарье. Но, даже будучи на чиновничьей должности, Северцов продолжал путешествовать и изучать край, а также Памир, Тянь-Шань, совершал поездки в европейские страны, работал в музеях, описывал и срисовывал зверей и птиц, необходимых для определения туркестанской флоры и фауны. В 1875 году Северцов вместе с Семеновым-Тяньшанским и другими членами Русского географического общества был избран для участия в Парижском международном географическом конгрессе, где он выступил с докладом о следах ледников на Тянь-Шане, предоставив к тому же карту.
Российский ученый за свой труд был награжден конгрессом золотой медалью.
В 1882 году скончался К. Кауфман, и новому генерал-губернатору не потребовались «знания и усердие во славу Туркестанского края» чиновника Северцова. Ему было предложено «заблаговременно озаботиться устройством своего служебного положения вне администрации Туркестанского края».
Безработный Николай Алексеевич уехал из полюбившегося ему Туркестанского края в родное имение Воронежской губернии, где занялся приведением в порядок материалов о многолетней исследовательской работе в Средней Азии. Высочайше ему было определено годовое пособие в 1000 рублей.
К этому времени Николай Алексе-евич за свои труды был отмечен родным Московским университетом, который гордился своим выпускником. Без защиты ему присвоили степень доктора зоологических наук. А Русское географическое общество наградило его Константиновской медалью. Это высшая награда Императорского русского географического общества, учрежденная Великим князем Константином Николаевичем, председателем общества. К медали прилагалось пять тысяч рублей — весьма солидная сумма.
— Мало кто из казахстанцев подозревает, как велика заслуга Николая Алексеевича Северцова в развитии нашей страны. Плодами его открытий пользуются до сих пор, — говорит Халима Кичкембаева, архивист областного государственного архива. — Но чтобы полнее познать вклад ученого в науку, стоит почитать его «Путешествия» — они дадут к тому же пищу для размышлений о смысле жизни. Написаны они превосходно!
Людмила Ковалева
фото из открытых интернет-источников
В нашем Telegram-канале много интересного, важные и новые события. Наш Instagram. Подписывайтесь!